Психософический трактат

5.4322 Следовательно, я не могу свидетельствовать свой способ думать, но лишь производить суждения [способ думать].

5.4323 Отсюда, у меня невозможно научиться моему способу думать, равно как и я не могу научиться у другого его способу думать.

5.433 Поскольку мой способ думать – это сами мои суждения (т. е. отношения [контакты] значений моей схемы мира и моей схемы меня), то он содержателен, а следовательно, неконвертируем.

5.4331 Однако, даже с учетом невозможности конвертировать мой способ думать [содержательность], не исключается возможность того, что я и кто-то другой можем мыслить несодержательно, а потому одинаково.

5.4332 Поскольку же действительная коммуникация возможна лишь при одинаковом у сторон способе думать, а содержание сторон [континуум существования, лингвистическая картина мира] всегда отлично, то этот способ думать должен быть несодержательным.

5.4333 Отсюда: для несодержательного способа думать я должен первым делом избавиться от своих значений.

6. Я играем.

6.1 Игра значений моей схемы мира и моей схемы меня, игра означающих моей лингвистической картины мира [толкование и компиляции], а также игра этих игр-суждений [контактов моей схемы мира и моей схемы меня] и высказываний [компиляций означающих] превращают меня из играющего в играемого, где поле игры – я сам.

6.11 Знак [слово (или другой знак, его заменяющий), означающее] позволяет фиксировать результаты познания, что создает возможность для игры означающих моей лингвистической картины мира.

6.111 Означающее [слово (или другой знак, его заменяющий)] «представляет» означаемое, его толкование [компиляция означающих] определяет тот функциональный аспект, который обретает означаемое [контакт моей схемы мира и моей схемы меня], «представленное» [означенное] в контекстуальном анклаве означающим [словом (или другим знаком, его заменяющим)].

6.1111 Собственно познанием следовало бы считать мое отношение с вещами, явленными мне Миром. Иными словами: мое познание – это то, каковы вещи в отношении со мной [вещью, значением], результатом познания можно считать значение [отношение фигуры и фона] (таковым можно было бы считать и обретение вещью имени, но об этом можно судить лишь гипотетически).

6.1112 Поскольку я не имею возможности оперировать значением [отношением фигуры и фона], возникает необходимость его означить, т. е. определить то место в иерархической сети моей лингвистической картины мира, которую «представляющее» его означающее [слово (или другой знак, его заменяющий)] будет занимать.

При этом означающее [слово (или другой знак, его заменяющий)] определяется контекстом означающих [толкованием], а потому оно предметно [предмет, реестр свернутых функций], с другой стороны, здесь отчетливо проясняется прагматическая цель означивания [высказываний], поскольку мне нетрудно запомнить означающее [слово (или другой знак, его заменяющий)] по его месту в моей лингвистической картине мира.

6.1113 Однако, означающее [слово (или другой знак, его заменяющий)] – не результат познания, но результат означивания результата познания [отношения фигуры и фона].

Поэтому всякое познание, которое я осуществляю, компилируя означающие, – не познание, а предметное познание.

6.112 Означивание имеет прагматическую цель – фиксируя результаты познания, оно позволяет мне лучше ориентироваться в континууме существования.

6.1121 Однако, предметное познание – суть компиляция означающих.

Эти компиляции – не отношения [контакты] значений моей схемы мира и моей схемы меня [континуум существования].

6.1122 Таким образом, любая компиляция означающих [высказывание] – допущение [контекстуальная условность] поверх уже существующих. До тех пор, пока предметное познание не выходит за пределы означивания характеристик способа моего существования (при условии указания точки обзора, т. е. носителя этого способа существования) [исходное высказывание], оно способно выполнять практические задачи, т. е. соответствует своей прагматической функции.

6.1123 Однако, всякий раз, когда я компилирую означающие [слова (или другие знаки, их заменяющие)], определяю их в контекстуальный анклав [контекст означающих], их место в иерархической сети моей лингвистической картины мира, я осуществляю то предметное познание [производное высказывание], результаты которого верны лишь для этой компиляции, этого анклава [контекста означающих] и этого места иерархической сети. Но эти результаты не имеют никакого касательства к континууму существования [содержательному], кроме опосредованного на него влияния, что, понятно, нельзя считать «познанием».

6.113 С другой стороны, предметное познание не может быть рассчитано на решение проблем, которые возникают в нем [контекстуальная условность], а также им производимые [производные суждения].