Психосоматика

Любая психосоматическая болезнь, в самом точном смысле этого термина, может развиваться лишь при условии невротической неприспособленности, предполагающей потерю реального или воображаемого объекта, и эта потеря исполняет роль пускового механизма. Обычно речь идет об объекте, который в детстве или даже в младенческой, предвербальной стадии развития субъекта сыграл главную роль в стабилизации данного типа приспособления, пусть даже отчуждающего. Таким образом, сокровенное состояние души искажается не перед лицом реального бессилия, а всего лишь соответствует проекции, не связанной с реальностью. Соответственно, субъект страдает от потери объекта, так как он сам считает, что теряет его, поскольку он соотносит весь мир, всю реальность с первым действующим лицом или со стадией диады «мать – ребенок», которая определила постоянство – через условный рефлекс – процесса информации или идентификации; и на основании этой примитивной нереалистической невротической стадии (любой субъект есть исторический процесс) возникает психосоматическая болезнь, хронический симптом, обладающий автономией и угрожающий жизни.

Однако только этиологических предпосылок недостаточно для возникновения болезни, необходима стартовая причина, которая приводит к усилению импульса или обостряет чувство потери объекта, проявляющееся в период полового созревания, в пору отрочества или в фазе зрелости. Подобной вторичной причиной может послужить какое-либо важное изменение в жизни или постороннее влияние. Нереализованное естественным или сублимированным образом вытесненное содержимое усиливает давление первоначальной потребности, что приводит к конверсионной истерии[11]. Не следует удивляться этому превращению: в органическом симптоме напряжение разряжается и дает большую возможность выживания на сознательном уровне.

Аффекты, усвоенные на сознательном уровне, существуют нормально и могут обрести немедленную разрядку или другие формы выражения, в любом случае находясь под постоянным контролем «Я» и обуславливая его превосходство. Проблема возникает с того момента, когда «Я» отчуждает, отстраняет их от себя, так как в этом случае «Я», или органическое бессознательное, испытывает навязчивое присутствие этих аффектов, которые на сознательном уровне могут представлять собой самые обычные, банальные объекты, но если оказываются отвергнутыми сознательной системой и втянутыми в сферу органического разума, то претерпевают существенные изменения, усиливаются и накапливаются, то есть создают растущие скопления. Поэтому какой-нибудь банальный объект, незначительный импульс может привести к образованию сильного симптома, крупного скопления, что в результате оборачивается неврозом всего организма, как следствие зарождения регрессивных, вызывающих страх и тоску бессознательных ассоциаций и фантазий. Маленькая песчинка может вызвать сход лавины.

Многих удивляет то, что первичный этиологический аспект, будучи весьма незначительным на начальном этапе онтотерапевтического исследования, впоследствии, уподобляясь рассеянным или отвергнутым частицам «Я» и объединяясь с ними, обуславливает столь значительное накопление, которое способно разрушить систему самозащиты организма. Опасно то, что организм стремится к повторению, привыкает к соматизации и повторной соматизации. Часто, подведя пациента к видению первого симптома, необходимо научить его ориентироваться в системе антипривычки. Вытесненное, проявляющееся в симптоме, закрепляется некой привычкой, что можно определить как соматический стиль, нетерпимый в длительности.

Повторная соматизация представляет собой продолжение поиска отвергнутого и запретного объекта