Психотехническая лига

Холлистер спрятал листок в сумку. Он знал, что это был сущий грабеж, но он находился не в том положении, чтобы жаловаться; к тому же правительство Венеры жаждало иностранной валюты. На эту сумму можно было разве что купить какие-нибудь мелочи, а предметы первой необходимости выдавались бесплатно, размер же рациона зависел от ранга. Материальным поощрением, однако, являлись деньги, позволяющие как-то развлекаться, но не потребляя при этом дополнительных дефицитных продуктов, одежды или жизненного пространства.

Холлистер подумал, что коммунистические страны до Третьей мировой войны все-таки никогда не заходили так далеко. Здесь же все было дано на откуп правительству. Система, естественно, не называла себя коммунистической, но по сути являлась таковой, и другого выбора не было. Частные предприятия требовали довольно больших экономических излишков, которых просто не существовало на Венере.

Что ж, критиковать внутреннюю организацию на планете вовсе не его дело. Холлистер никогда не причислял себя к нескольким фанатикам, оставшимся на Земле, которые пока что боготворили социалистическую экономику.

Гебхардт прокашлялся.

— Мне поручени фопроси атмосферы в этом регионе, — сказал он. — Здесь я ф отпуске, но сегодня же отпрафляюсь обратно. Отшень рад получит фас в помощь, Холлистер, нам фсегда не хфатает людей. Ми потеряли дфоих фо фремя последнего землетрясения.

— Это не может не радовать, — произнес землянин с каменным выражением на лице. — Впрочем, я и не думал, что мой путь на Венере будет усыпан розами.

— Будет, — уверенно сказал Гебхардт. — Когда-нибудь, несомненно, будет.

II

Принятие присяги было довольно серьезным делом; фактически, Холлистер отдавал себя на милость Технического Совета, который по всем практическим вопросам выполнял роль руководства города. Каждая колония, сделал вывод Холлистер, имела такой орган, но здесь кроме него также существовал федеральный совет, определявший политику для всей планеты.

Любой, кто желал войти в правительство, подвергался серии жестких тестов, после чего следовали годы ученичества и стажировки, а потом постепенные повышения по рекомендациям старших. Обучение включало в себя изнурительный курс истории, психотехники, физических наук; в принципе, подумал Холлистер, вспоминая воинствующих невежд, которых частенько до сих пор избирали на руководящие посты на Земле, такое образование было неплохой задумкой. Советы управления объединяли в себе законодательные, исполнительные и судебные функции и насчитывали лишь пару тысяч человек. Это было совсем немного для нации, равной по количеству двум миллионам. Минимум бумажной волокиты удивил его — он думал, что встретит здесь вездесущую бюрократию.

Но, без сомнения, чиновникам на помощь приходили умные машины, записывающие все в электронные файлы, и компьютеры могли найти и сопоставить любые данные или произвести проверку. Холлистеру не без гордости сообщили, что школы прививают растущему поколению строгую этику послушания.

После ужина землянин вернулся во Временные Казармы на ночлег. Вместе с ним здесь находились еще несколько человек, прибывших в город по делам из других мест. Холлистера разбудило сигнальное устройство, фото ячейки которого выделяли его из общей массы людей и посылали ультразвуковой луч; несущая волна вызвала резкий звон в ушах, и Холлистер вскочил на ноги.

Гебхардт встретил его в условленном месте в раздевалке. С ним был жилистый, выносливый на вид парень монголоидного типа, который представился Генри Ямашитой.

— Фиброси сфою забафную одешду, мальчик, — загремел шеф, обращаясь к Холлистеру, — и фозьми это.

С этими словами немец передал ему тускло-коричневый комбинезон из плотной эластичной ткани.

Холлистер проверил карманы, потом без слов примерил новый костюм. К нему прилагалось тяжелое пластикордовое снаряжение, которое вместе с перчатками и ботинками несколько украшало весь облик. Ямашита помог землянину пристегнуть кислородные баллоны и включить охладитель. Последним надевался шлем, массивный шар которого пристегивался к плечам, но пока все они шли с непокрытыми головами, а шлемы висели на петлях сзади.

— Если што-то слушится с нашим танком, — сказал Гебхардт, — нушно постараться бистро захлопнуть шлем. Иначе будешь похош… на забальзамирофанного! Ха-ха-ха!

Настроение у немца явно улучшалось, когда Карсова не было поблизости.

Холлистер проверил клапаны с тщательностью, к которой приучила его Луна — инженерный опыт все-таки не пропал даром. Гебхардт одобрительно хмыкнул. Потом они взяли пакеты с туалетными принадлежностями, сменой одежды и небольшим запасом продуктов; прикрепили веревки, батарейки и походные фляги к поясу. Пить можно было, не снимая фляги, через трубки. Наконец, тяжело ступая, трое мужчин вышли из комнаты.