Психотерапевт его величества

– Я была подростком, он тоже, и мы, конечно же, были влюблены. Но я до этого момента никогда не видела мужчину обнаженным, а на рисунке в учебнике тело нарисовано схематично и в спокойно-висячем состоянии. Случился у нас с моим возлюбленным романтический вечер. Он сидел в кресле, в штанах и рубашке, я у него на коленях, тоже полностью одета – все-таки мы слишком юные и переходить определенную черту не собирались. Но мне было очень любопытно. Нет, смотреть я пока стеснялась. Но вот потрогать на ощупь… И я осторожно пробралась пальцами в его штаны, а затем и в белье – при этом смотрела только в его глаза, делая вид, что знать не знаю, что там творят мои пальцы. Знаете, что там обнаружила?

– Что?

– Что-то упругое, теплое и нежное на ощупь. Только оно, почему-то, было сильно загнуто вниз. Полукругом. Я обхватила двумя пальцами это упругое, осторожно провела выше… и уткнулась в плоть. «Живот, откуда это растет», – поняла я. Тогда, не разжимая пальцев, провела их вниз, в другую сторону этого самого органа… и снова уткнулась во что-то твердое и теплое. «Тоже живот?» – не поняла я. Руку пришлось вытащить, взгляд моего любимого уже поплыл. А у меня сложилось впечатление, что мужское достоинство больше всего похоже на ручку от чашечки. И я совершенно не понимала, как его можно использовать по назначению.

Смотрю на клиентку, которая вновь с красными щеками хихикает себе в ладони. Достаточно неприлично-смешная история, чтобы убрать ореол загадочной грандиозности вокруг обсуждаемого места.

– Может быть, теперь вы захотите сами все увидеть?

Кивает, все еще подхихикивая. На такой оптимистичной ноте мы прощаемся, я пишу записку, в которой прошу помощи. Чтобы сексуальность Тельги проснулась, она должна чувствовать себя в безопасности. Поэтому я поощряю разговоры, комплименты и взаимные исследования, без соития. Надеюсь на понимание.

Когда Тельга уходит, на меня вновь наваливается тоска сегодняшнего утра. Домой возвращаться совершенно не хочется – там пусто и холодно…

Все-таки эти сны повлияли на меня. Мне нечем защитить себя в магическом мире, только надеяться на помощь сильных. И от этого страшно. Да что там, в моем мире я так же беззащитна. От наркомана с ножом, от психа с автоматом, от обычного пьяного водителя не убережешься. Я слабая… Такая же слабая и смертная, как другие люди, какими бы богатыми и успешными они ни были. Моя бесконечная тревога, стремление все контролировать и организовывать – это всего лишь попытка обмануть себя: «Все хорошо, твоя жизнь зависит только от тебя. Возьми с собой этот крем от ожогов, и с тобой ничего плохого не случится, ведь ты об этом позаботилась». Как же это наивно! Мне холодно от этих мыслей и очень тоскливо. И одиноко. Я не знаю, с кем поговорить. Мои друзья, которые действительно любят меня, далеко. С ними нет связи. Мама далеко, недоступна. И дочка не обнимет, отгоняя тоску. Я совсем одна. Мне хочется плакать. Так жалко себя становится! Да за что мне это! Я не просилась сюда, не мечтала! Меня устраивала моя чуть скучная, однообразная, но живая жизнь дома. Азарт первых дней схлынул, накатила апатия. Хочу домой… Я плачу, уткнувшись в ладони, тихо жалуясь не пойми кому, как мне плохо. Хорошо, что клиентов больше нет. Удивительно, как на Тельгу-то сил хватило… Закрываю кабинет, выхожу на улицу. А там солнце, тепло, лето. На скамеечке в моем садике сидит Сейшей.

Растерянно здороваюсь. Он молча меня рассматривает, не торопясь объяснять цель своего визита. Может, есть какие-то новости про Брайона?

– Что-то новое узнали?

– Почему ты плакала?

Я бы предпочла не отвечать. Но вдруг моя тоска наведенная и это все-таки последствие сна? Придется признаться.

– Мне одиноко, я скучаю по дому и остро переживаю мысль о своей уязвимости и смертности…

Глаза эльфа распахиваются. Вряд ли хоть одна знакомая дама могла ему внятно объяснить, почему она плакала. А у меня это уже привычка – четко отслеживать свое состояние, быть честной перед самой собой.

– Скорее всего, это мои собственные чувства. Но озвучиваю их вам, чтобы убедиться, что это не влияние Брайона… У вас ухо не чешется?

– Нет… Ты не могла бы пригласить меня в дом? Я тебе кое-что принес.

В дом так в дом. Прохожу на кухню, машинально ставлю греться чайник. Или уже пора обедать? А у меня нет ничего…

– Ася, я не хочу спрашивать, что стало с моим камнем связи, я просто дам тебе еще один и настойчиво попрошу держать его под рукой. Не знаю, когда у меня будет информация, но я должен иметь возможность связаться с тобой… А не ломать голову, что с тобой случилось, если ты не отвечаешь.

Беру камень, стыдливо умолчав о судьбе первого.

– У меня еще одно дело…

Эльф смотрит на меня все тем же изучающим взглядом, потом все-таки решается. Медленно, сохраняя контакт глаза в глаза, одной рукой расстегивает свою рубашку. Одна пуговица. Вторая. Третья. Догадываюсь, что мои глаза равномерно увеличиваются, с каждым новым сантиметром обнаженной кожи.

– Что вы делаете? – получилось почему-то сдавленно.

– Достаю.