Психотерапевтические этюды

Затем пациент и автор немного обсудили текущие события, и автор предложил пациенту такой неожиданный комментарий: "Ну, давайте посмотрим. Вы однажды были одним из редакторов крупной столичной газеты, а редакционные статьи должны формировать мнение масс. Скажите мне, мнение формируется в сознании человека или в его подсознании, и как вы сами определяете сознание и подсознание?". Он ответил: "Вы не посещали 2,5 года психоаналитика, чистосердечно сотрудничая с ним, а потом еще не промывали свой мозг этими проклятыми транквилизаторами плюс психоанализом, ничему не научившись и многое потеряв. Все, что я могу сказать вам, будет обычным схематическим определением, а именно: ваш сознательный разум -- передняя часть ума, а подсознательный -- задняя часть. Но вы, вероятно, знаете об этом больше, чем я и доктор X.". Я спросил его: "А вероятно ли, что когда-нибудь эти две половинки встретятся?". Он ответил: "Странный вопрос, но я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду. Я думаю, что подсознательный разум может рассказать сознательному разуму что-то, но не думаю, что сознательный разум может сказать что-нибудь подсознательному или он может знать, что есть в подсознательном. Я потратил уйму времени, пытаясь раскопать что-то в подсознательном вместе с доктором X., и ничего не добился; мне становилось все хуже". Ему был задан другой вопрос: "Не обсудить ли нам как-нибудь вопрос о подсознательном разуме в сознательном разуме?". Он ответил так:

"Ну, если вы собираетесь записывать все, что я говорю, и все, что говорите вы, а я удачно решу свои затруднения тем, что вы проводите все время, просто записывая мои жалобы так, как вы делали в прошлый раз... Между прочим, я вчера прекрасно провел вечер, играл в гольф с одним клиентом нашей фирмы, первая хорошая игра за много лет, и совсем не выпивал... Ну, давайте обсудим сознательный разум, политику, гипноз, все, что вам захочется".

Автор спросил пациента, почему он так ответил. Он сказал: "Ну, это просто удивительно. Мне 52 года, а я ною и скулю, как маленький щенок, и у меня такое чувство, что я могу верить, ждать, как мальчишка, который твердо уверен, что самые смелые мечты пойти в цирк исполнятся. Звучит глупо, не так ли? Но у меня действительно такое ощущение, как у полного надежд счастливого малыша".

Автор ответил на это вопросом: "Вы помните, в каком положении вы сидели в том кресле?" Он сразу же поставил ноги рядом, опустил руки на колени, закрыл глаза, медленно опустил голову, упорно кивая головой, и через несколько мгновений оказался в глубоком состоянии транса.

Оставшееся от часа время было потрачено на "объяснение того, как важно реорганизовать модели поведения на завтра, на следующий день, на следующую неделю, на следующий год; короче говоря, на будущее, чтобы удовлетворить потребности и назначение в жизни". Все это объяснение велось в общих, довольно смутных выражениях, а фактически, это были осторожные постгипнотические внушения, предназначенные для удовлетворения его потребностей.

Он был выведен из состояния транса простым замечанием: "Да, именно так вы и сидели в прошлый раз", -- тем самым осуществлялась переориентация на время, которое предшествовало этому второму трансу. Когда он проснулся и открыл глаза, автор многозначительно взглянул на часы. Пациент снова был изумлен, когда понял, сколько прошло времени, попросил о другой встрече через три дня, но согласился подождать пять дней. По пути из кабинета он остановился, чтобы взглянуть на резные деревянные работы, и заметил, что он собирается, не откладывая, наняться резьбой по дереву, что очень любит это занятие, но давно откладывал.

Пять дней спустя пациент вошел, улыбаясь, удобно уселся в свое кресло, и по его виду было понятно, что ему хочется поговорить. Его спросили, что с ним произошло в последний уикэнд и в следующие три дня. Его ответ, сделанный медленно и терпеливо, как будто для того, чтобы автор имел возможность записать его, был весьма информативным.