Психотерапия

В действительности мы сегодня только начинаем осознавать эту проблему. С исторической точки зрения в первоначальном состоянии внутренний и внешний миры не были строго отделены друг от друга, другими словами, субъект и объект были в значительной мере идентифицированы друг с другом. Юнг называет это состояние архаической идентичностью. Примитивное сознание, подобно такому же у детей, в начале находится в потоке событий, в котором события в окружающей среде и во внутреннем мире не отличимы друг от друга или же различаются лишь незначительно.[130] Это также наше нормальное состояние, которое прерывается только время от времени, когда показывается наше сознательное эго. Равным образом в нашем случае непрерывность эго сознания является достаточно относительной. Кто, например, заходит настолько далеко, что размышляет о том, является ли образ супруга или супруги точным, до тех пор, пока не будет принуждён к этому некими неурядицами в отношении? По правде говоря мы всё ещё связаны с нашим окружением целой системой проекций; на самом деле, проекции даже служат настоящим мостом между индивидом и внешним миром и другими людьми. Проекции вызывают игру бессознательных симпатий и антипатий, участия или отвержения, вокруг которых формируется вся наша жизнь. Только когда наша психическая энергия по какой-то причине отводится от этих проекций, например, когда наша любовь сменяется неприятием или когда наша ненависть начинает казаться смехотворной даже нам самим, — только в этот момент наступает время зрелости, и для нас появляется возможность для рефлексии и для признания прежде бессознательных проекций.

Здесь чрезвычайно важно не просто думать, что мы обманываем сами себя, но что пока мы ищем в себе и не сможем найти его, дать ему определение и установить его настоящие практические эффекты, тот элемент, что очаровал нас, находится и во внешнем мире. Например, мы ненавидим кого-то из-за его лжи. Недостаточно думать «Я сам иногда лгу»; скорее мы должны отметить, что «при таких и таких условиях я лгал именно так же, как и непереносимый мной м-р Х!» Когда мы признаём что-нибудь вроде этого не только «теоретически», но и практически, это обычно вызывает шок, который приводит к позитивному изменению в нашей личности, движение в направлении зрелости. Признание негативных проекций как в примере выше приводит к моральной дифференциации, и теперь человек, о котором идёт речь, должен примириться со своей проблемой лжи. Признание позитивных проекций обычно означает большую ответственность для нас: вместо бессвязного восхищения м-ром Х за его ум я теперь должен работать над моим собственным мозгом немного больше! Или вместо постоянного напрасного ожидания выражений теплоты от людей вокруг меня я теперь должен научиться проявлять больше эмоционального тепла по отношению к самому себе. Можно понять, почему большинство людей не признают добровольно свои проекции.

Наиболее вопиющее проявление проекций — лицемерные политические убеждения, «измы», и страстная приверженность теориям, например, научные предубеждения. Как только исчезают толерантность и юмор, можно предположить, что на сцену выходят проекции. Когда мы замечаем, что кто-то реагирует с непропорциональной эмоциональностью и поддаётся искушению дискредитировать оппонента, есть основания подозревать, что он проецирует что-то на своего оппонента или его теорию. Если у нас есть полезная привычка уделять внимание своим снам, то мы увидим, что нам часто снятся сны о таких противниках. Это сигнал для нас: «что-то, касающееся этого оппонента, находится внутри меня самого.» Даже если проецируют только другие, трудно не вовлекаться в это самому. Так как аффекты и эмоции чрезвычайно заразны, требуется выдающаяся храбрость, чтобы не потерять свою уравновешенность в групповой ситуации, как знает каждый модератор группы или ведущий дискуссию лидер.

СВЯЗЬ МЕЖДУ ПРОЕКЦИЕЙ И БОЛЕЗНЬЮ

Источник