Психоз 2

У нее снова учащенно забилось сердце. Словно издалека до нее донесся голос доктора Клейборна:

— Сестра Барбара, это Норман Бейтс.

3

Увидев, как в библиотеку заходит пингвин, Норман в первое мгновение подумал даже, что, возможно, он и вправду безумен?

Но только в первое мгновение. Сестра Барбара оказалась не птицей, а доктор Клейборн пришел не для того, чтобы выяснять, здоров Норман или нет. Это был светский визит.

Светский визит. А как в психиатрической клинике принято исполнять роль хозяина?

— Садитесь, пожалуйста.

Наверное, так и нужно было сказать. Но едва они сели за стол, как наступило неловкое молчание. Неожиданно Норман, к своему удивлению, понял, что его гости смущены. Как и он, они не знали, с чего начать разговор.

Что ж, на этот случай всегда есть погода.

Норман посмотрел в сторону окна.

— И куда только подевалось солнце? Кажется, будет дождь.

— Типичный весенний день… знаете ведь, как это бывает, — ответил ему доктор Клейборн.

Сестра молчала.

Конец прогноза погоды. Может, она все-таки пингвин? Что обычно говорят пернатым, когда хотят завоевать их расположение?

Сестра Барбара кинула взгляд на открытую книгу, лежавшую перед ним на столе.

— Надеюсь, мы вас не потревожили?

— Вовсе нет. Обычное времяпрепровождение.

Норман закрыл книгу и отодвинул ее.

— Могу я спросить у вас, что вы читали?

— Биографию Морено.[14]

— Румынского психолога?

Вопрос сестры Барбары заставил его быстро взглянуть на нее.

— Вы слышали о нем?

— Ну да. Не он ли изобрел метод психодрамы?

Определенно не пингвин. Он улыбнулся и кивнул.

— Верно. Сейчас, разумеется, это уже достояние истории.

— Норман прав, — вмешался в разговор доктор Клейборн. — Мы, в общем-то, отказались от этого подхода в групповой терапии. Хотя и поощряем проигрывание фантазий на вербальном уровне.

— Настолько, что позволяете пациентам выходить на сцену и строить из себя дураков, — сказал Норман.

— Это тоже достояние прошлого.

Доктор Клейборн улыбался, однако Норман почувствовал его волнение.

— Все же я думаю, что вы дали прекрасное представление, и мне бы хотелось, чтобы вы остались в группе.

Вид у сестры Барбары был озадаченный.

— Боюсь, я не вполне понимаю…

— Мы говорим о здешней любительской драматической программе, — объяснил Норман. — Подозреваю, что доктор Клейборн развил таким образом теории Морено. Как бы там ни было, он уговорил меня принять участие, и это не сработало. — Он подался вперед. — Каким образом…

— Простите.

Прервали его резко, и Норман нахмурился. В комнату вошел медбрат Отис, новичок, с третьего этажа. Он подошел к доктору Клейборну, и тот поднял голову.

— Да, Отис?

— Междугородный звонок. Спрашивают доктора Стейнера.

— Доктора Стейнера нет в городе. Он вернется во вторник утром.

— Я так и ответил. Но этот человек хочет поговорить с вами. Говорит, это очень важно.

— Так всегда говорят, — вздохнул доктор Клейборн. — Он назвался?

— Некий мистер Дрисколл.

— Никогда о таком не слышал.

— Говорит, продюсер с какой-то студии в Голливуде. Оттуда и звонит.

Доктор Клейборн отодвинул стул.

— Хорошо. Я поговорю с ним. — Он поднялся и посмотрел на сестру Барбару. — Может, хочет, чтобы мы поставили для него психодраму. — Он подошел к ней, готовясь подать ей руку. — Простите, но нам придется прервать визит.

— В самом деле? — спросила сестра Барбара. — А почему я не могу дождаться вас здесь?

Норман почувствовал, как напряжение возвращается к нему. Что-то подсказало ему, что лучше хранить молчание, и он сосредоточился на одной мысли. Пусть остается. Я хочу поговорить с ней.

— Как вам угодно.

Доктор Клейборн проследовал за Отисом к выходу мимо рядов полок. У двери он остановился и оглянулся.

— Я скоро вернусь, — сказал он.

Сестра Барбара улыбнулась. Норман краешком глаза наблюдал за двумя мужчинами. Доктор Клейборн что-то шепнул Отису, тот кивнул, а потом они вместе вышли в коридор. Мгновение Норман видел их темные силуэты на фоне противоположной стены коридора; потом один силуэт удалился, а другой остался. Отис остался сторожить за дверью.

Какой-то слабый звук привлек внимание Нормана. Это сестра перебирала четки. Напускное спокойствие, заметил он про себя. Но она хотела остаться. Зачем?

Он подался вперед.

— Откуда вы знаете о психодраме, сестра?

— Из лекций, которые посещала в колледже.

Ее голос был тихим, его едва не заглушал перестук четок.

— Понятно.

Норман тоже заговорил тише:

— И там же узнали обо мне?

Перестук стих. Норман весь обратился в слух. Инициатива перешла к нему. Впервые за несколько лет он владел ситуацией, контролировал ее. Как это прекрасно, когда можно откинуться на стуле и наблюдать за кем-то другим, кто старается спрятать свою истинную сущность. Большая, костлявая, некрасивая женщина, скрывающаяся за образом пингвина.