Психушка монстров (СИ)

Сначала из распахнутой двери, откуда она только что выбежала, полез мужик с киркой. Такой же страшный и вонючий, бормочущий своим ужасным шипящим голосом что-то про «мо-ю де-воч-ку», но теперь в его облике добавился дополнительный штрих. У маньяка явно был сломан нос, прямо на сторону свёрнут, и вся нижняя часть лица залита кровью, почему-то очень тёмной, почти чёрной. Левая рука тоже, кажется, повреждена, по крайней мере, кирку мужик теперь держал одной правой. Ксюша удивилась — значит, её попытки отбиться оказались более действенными, но, к сожалению, всё равно по сути безрезультатными. Несмотря на травмы, убийца не оставил идею преследования жертвы. А что сможет ему противопоставить сидящая на полу Ксюша и молодой парень в трусах?

И тут, буквально одновременно с вонючим мужиком, появилось новое действующее лицо. Ксюша решила, что пора срочно падать в обморок, но в отличие от кисейных барышень прошлых веков такой полезной способностью не обладала. Существо, втиснувшееся в коридор на пределе своих размеров, походило одновременно на собаку и на грифона, девушка отчётливо разглядела крылья за спиной. Огромное, с впечатляющими клыками и когтями, оставляющими некрасивые царапины на деревянном полу.

— Теперь точно конец, — обречённо пробормотала Ксюша. Если с мужиком оставался хотя бы призрачный шанс справиться, то с «этим» — вряд ли.

Девушка оттолкнула его, и не пришедший в себя после удара дверью Эдик покорно отступил в сторону, пропуская её. Следующим ему навстречу шагнул отвратительного вида седоволосый мужчина — вероятно, её преследователь. Выглядел он — краше в гроб кладут, а смердел, словно его из этого самого гроба извлекли через недельку после похорон. Мужик замахнулся киркой — теперь уже на Эдика, который оказался на пути вместо предыдущей жертвы. Парень шагнул назад, пропуская удар мимо себя и лихорадочно соображая, что делать. Пострадавшая девушка, как он заметил краем глаза, упала совсем недалеко, а утащить её куда-нибудь, одновременно сопротивляясь голыми руками против кирки… Ну так себе план…

«Прочь!»

Мыслеголос Стража заставил зазвенеть стенки черепной коробки, и Эдик отступил в сторону, не сообразив даже, кому адресована команда — ему или ощерившемуся гнилыми зубами сквозь капающую из сломанного носа кровь маньяку.

«Прочь!»

Музгашу было явно тесно в этом коридоре, рассчитанном на существ размером с людей. Крылья не могли развернуться, да и вообще демоническая псина практически тёрлась боками о стены.

«Прочь, нечисть!» — теперь уже явно нападавшему. Одновременно со слышимым только в мозгу приказом Страж сверкнул глазами — и от него повеяло морозным воздухом, ледяным ветром, который натурально сбивал с ног. Эдик присел на корточки, вжавшись в стену, увидел, что девушка тоже вся скорчилась, стараясь занимать как можно меньше места. Правда, у неё было одно явное преимущество — неизвестная жертва была в нормальной зимней одежде, пуховик, высокие ботинки, в отличие от Эдика, голая кожа которого, казалось, сейчас инеем покроется.

Мужик с киркой притормозил, застыл на месте, но на первый взгляд не испугался, да и порыв ветра как будто его не особо впечатлил. Он снова осклабился и прошипел:

— При-вет, Муз-гаш. У-хо-ди, я те-бя не бо-юсь.

— Давай, Страж! Вломи ему! — подбодрил Эдик пса, понимая, что если не он, то всем кранты.

«Прочь!» — не слишком оригинально повторил Музгаш и, оскалившись в ответ противнику, пошёл вперёд, продолжая нагнетать ледяной воздух. Ветер проносился по коридору от пса к мужику с киркой, усиливаясь, ударяя злыми порывами. Убийца поначалу тоже начал наступление, направляясь навстречу Стражу, но буквально шага через три вынужден был остановиться. Волосы вокруг залысины трепал ветер, рука с киркой опустилась, будто устав держать её наперевес. Кровь на лице начала застывать и покрываться льдом.

Музгаш оглушительно зарычал, а Эдик подумал, что ещё чуть-чуть — и он просто замёрзнет насмерть, не дожидаясь нападения маньяка или другой причины оставить этот бренный мир. Парень закрыл глаза, обхватил себя руками и больше не слышал ничего, кроме стука собственных зубов.

Это было так странно — слышать голос, но понимать, что на самом деле никто ничего не произносит. Отрывистые слова, похожие на собачьи команды, звучали где-то внутри, как бывает, когда напеваешь про себя песню. Ксюша постаралась втиснуться в стену, словно она могла размягчиться и выгнуться в нужную ей сторону. Иначе ужасное нечто никогда не сможет пройти мимо, а раздавит девушку, как комара. Теперь стало ясно, что собако-грифоно-демон не определил Ксюше роль жертвы, а явственно борется с вонючим мужиком. А судя по ответу маньяка, они ещё и знакомы. Голова шла кругом, и Ксюша могла только накинуть капюшон и спрятать руки в карманы, спасаясь от морозного ветра, веющего от громадной псины.