Психушка монстров

Лицо матери застыло как посмертная маска египетских фараонов. В комнате повисла звенящая тишина. Валя прикусила язык, промелькнула мысль, что переборщила с обвинениями, но с другой стороны, не готова была отступиться от своих слов, потому что внезапно поняла: мама, любимая мамочка, самая родная и добрая, имеет некие страшные тайны в своём прошлом, и как минимум должна ими поделиться — по крайней мере, сейчас эта информация казалась девушке очень-очень важной. Как последний, пусть и крохотный, шанс спасти Ксюшу.

— Не смей так со мной разговаривать, — медленно проговорила Наталья. — Ты не понимаешь.

— Конечно, не понимаю! — взорвалась Валька. — Что можно понять, если ты ничего не говоришь? Да, Ксюша действительно в последнее время видела… странное. Двери, людей… Даже один раз в такую дверь заходила. В библиотеке. Мы с ней какие только версии не строили. От помешательства до нашествия инопланетян. А теперь оказывается, что моя собственная мать об этом прекрасно осведомлена! Имей в виду, я в ярости и не отстану от тебя, пока ты не объяснишься!

Девушка пронзила тлеющим бычком воздух, словно жирную точку поставила.

— Хорошо, — неожиданно сдалась Наталья, тяжело вздохнув. — Только у меня два условия: ты сваришь кофе и поделишься сигаретой. Разговор будет долгим.

Валька перевела дыхание облегчённо, потому что мать была редкостной упрямицей, и вообще-то девушка не особо рассчитывала на быструю победу. Через двадцать минут они сидели напротив друг друга за кухонным столом, приспособив фарфоровое блюдце в качестве пепельницы, перед каждой стояла красивая чашечка с ароматным кофе.

— Вам с Ксюшей исполнилось по шесть лет, когда Варвара исчезла. Честно говоря, я удивлена, что и она, и ты довольно хорошо её помните. Уж больно маленькие были. А мы с Варей были немногим старше, чем вы сейчас. Ну, лет по двадцать пять, наверное. Тогда казалось, что юность ещё не закончилась, и мы были редкостными оторвами, надо сказать. Правда, с рождением детей куролесили в основном по раздельности — одна с мелкими сидит, вторая по своим делам умелась. В кино там, на свиданку, на дискотеку, в Москву или просто отоспаться в одиночестве и тишине. Поэтому было в порядке вещей, что Вари нет, а я с вами, иногда по нескольку дней, по неделе.

— Постой, мам, а отец Ксюшин? Он где был?

— А он умер ещё раньше. Анафилактический шок. Так было написано в медицинском заключении, а на самом деле никто не знает. Варя с Андреем прожили-то всего ничего, меньше года — и осталась молодой вдовой на сносях.

Наталья горько усмехнулась:

— Мне иногда кажется, что это проклятие какое-то. Я — вдова, Варя — вдова. Потом пропала, Ксюша сиротой осталась. Как я сама после всего этого в дурку не попала, не знаю. Наверное, только осознание, что вы, девочки, совсем одни останетесь, и спасло. Надо было держаться, вот и держалась. Так что вот тебе и ответ, почему я Варю не смогла отыскать. — Наталья подпалила сигарету (конечно, одной запрошенной не обошлось) и начала загибать пальцы на левой руке: — Во-первых, я знала, что подруга ходит куда-то, на ту сторону, куда мне ходу нет, так что где её искать, было совершенно непонятно. Мы вместе гуляли с детьми по набережной, когда она махнула куда-то в сторону причала и сказала, что надо сходить — вон, дескать, дверь моя. А я, конечно, и увидела дверь только на ту секунду, когда Варя в неё заходила, а потом — снова нет ничего. Когда вернусь, сказала, не знаю. Отсюда следует во-вторых, дней десять я и не волновалась особо. Говорю же, мы привыкли друг другу помогать и отпускать. Потом, конечно, жутко стало, но я по-прежнему не представляла, что с этим делать. Ну, и в-третьих, когда стало ясно, что Варвара не возвращается, когда уже полиция её искала, у меня, знаешь, столько дел стало с двумя шестилетками, что ни спать, ни есть не успевала. И присмотреть же надо, и на жизнь заработать.

— А опекунша Ксюшина? Она же должна была…

— Должна. Но сначала формальности, пока она приехала, пока всё оформила… На минуточку, Варю признали умершей, как водится, только через год или даже больше. До этого времени какое опекунство? Хотели девочку в детдом забрать, да я стеной встала, не отдала. Ну, и Айша помогла, тётка Ксюши. Дескать, какой детдом при живых родственниках? Но это было единственное, в чём мы с ней сошлись.

Наталья замолчала, нервно затягиваясь. Было видно, что вспоминать об этой женщине ей тяжело и неприятно.

— Ты говоришь, что она по отцовской линии, — Валя говорила медленно, словно нащупывая путь в темноте. — И что отец Ксюши… как ты говоришь… с «той» стороны. Значит, и эта Айша тоже? И что за имя странное?