Псионик (СИ)

— Ни черта не происходит. Ни-чер-та! Отстань от меня! Не трогай. Просто не трогай и все!

Мать жалобно всхлипула, но отошла. Звук ее шагов постепенно затих.

Я прислонился спиной к двери и сполз на пол, усевшись задницей прямо на пол. Да что ж, блин, ничего не выходит… Как сильно мне сейчас не хватает Насти. Она бы непременно нашла выход…В тот раз, когда мы решали проблему с глазами…

— Глаза… — Я «завис», уставившись в пустоту. — Вот дебил! Вот дебилушка!

Вскочил на ноги и бросился к столу. Снова внимательно посмотрел на изображение Костырева…

Когда Настя выдвинула свою теорию насчёт цвета глаз, что его надо затемнить, у меня тоже не с первого раза получилось. Было то семь лет. Ни ума, ни фантазии. Но она сказала одну вещь…

— Рубцов, ты бы не тупил… Невозможно по-настоящему поменять глаза. Нереально. Ты же не волшебник. Ты псионик. Я так понимаю, ты просто меняешь не себя, ты меняешь то, что видят окружающие. Картинку. То есть, в реальности твои радужки останутся такими же, как и были, но ты словно надеваешь на них линзы. Ты для тех, кто смотрит на тебя, создаешь то, что тебе надо… Просто представь и поверь в то, что ты теперь кареглазый. И все. Ты поверь в это. Воспринимай данную информацию, как настоящую. И тогда она станет настоящей для остальных.

Вот в чем дело! Я не верю, что мое лицо — это лицо Костырева. Я не меняю его по-настоящему. Я создаю картинку. То, что увидят остальные. Но мне для этого надо стать Золотым мальчиком. Необходимо поверить, будто я и есть он…

Выдохнул, закрыл глаза и представил себе Никиту. Максимально достоверно представил. Вот он стоит напротив. Улыбается своей ублюдочной наглой улыбкой. Смотрит своим ублюдочным высокомерным взглядом…

Потом наклоняется ко мне и говорит.

— Ты сдохнешь, тварь, а твою подружку продадут в столичный бордель. И это для нее — лучший вариант. Потому что здесь она сгниет, копаясь в вашей сраной мусорке…

Слово в слово, как и было сказано год назад, когда случилась наша с ним драка. Только сейчас, прокручивая в голове это воспоминание, я в нем, в этом воспоминании, поступил иначе. Не кинулся на Костырева с кулаками. Я сделал шаг вперед. А потом еще шаг. Пока не уперся своим лбом в его лоб. Но не остановился. Двинулся еще на несколько сантиметров, погружаясь в выдуманного мной Золотого мальчика. Я словно в вязкую массу погружался. Пока полностью не оказался внутри.

Только после этого открыл глаза и схватил зеркало. Из отражения на меня смотрел нагло ухмыляющийся мудак Никита…

Развлечения богатеев и утки

— Мда уж…– Я остановился рядом с коваными, узорными воротами и задрал голову, изучая жилище Залесских.

Прятаться или скрываться не было нужды. Выгляжу сейчас точь в точь, как Костырев. Главное, не думать об этом и не дёргаться, потому что, едва только я начинал волноваться, все ли хорошо с лицом, оно, это долбанное лицо, медленно съезжало в сторону.

Видимо, любые сомнения портили картинку. Со шмотками было проще. Я пошел в школьной форме. Решил, в конце концов, это же сынок Костырева, великого и ужасного бога нашего города. Уверен, никто слова не скажет по поводу моего внешнего вида. Может, у Никиты так проявляется его подростковая тяга к бунтарству. Нам что-то подобное школьной психолог объясняла. Типа, мы сейчас хотим взрлслым доказать свою независимость. Так что, по фигу. А форма у всех одинаковая. Только я, к примеру, под блейзер надеваю старую футболку, а этот мудак — дорогие рубашки.

Вообще, раньше, никогда в этот район даже не совался. Школа находится в самом его начале и мы, как правило, доезжали до нее, не обращая внимание на сам квартал. Теперь же, зачастил. То у Костырева был, то вот, к Залесском занесло.

Дом адвоката отличался от дома топ-менеджера Корпорации очень сильно. При том, что строение, которое я сейчас рассматривал, выглядело, как трехэтажный замок, с башенками, лепниной и горгульями на крыше… горгульи это вообще жесть… сразу становилось понятно, Костыревы в разы богаче. Потому что они не стремятся выпячивать свое богатство. Их особняк построен в современном стиле. Ничего лишнего. Огромные окна, много стекла, бетон, красивые, четкие формы. Здесь же возникало ощущение, что господин Залесский сильно хочет всем показать, у него есть деньги. Короче, жлобовство, так скажу. Пошлость нереальная. Когда у меня будет много денег, а я уверен, что их будет много, ни при каких условиях не построю себе такое убожество.

На парковке возле дома-замка стояло до хрена машин. Просто до хренища. Я даже не стал считать. В любом случае, для меня это — хорошо. Много народу — много суеты.

Похоже, основная часть приглашённых была уже внутри. Но до сих пор еще подъезжали тачки, из которых выходили мужчины в смокингах и женщины в вечерних платьях.

— Ни черта б себе…– Я присвистнул. — Даже не предполагал, что в нашем убогом городе столько богатеев…