Псмит-журналист

— Можете предоставить это мне, товарищ Виндзор. Боюсь, я не опытный старый зубр на поприще журналистики, но у меня определенные данные для этой работы. Однажды в редакцию некой газеты пришел юноша и попросил работы. «У вас есть какая-нибудь специализация?» — осведомился редактор. «Да, — ответил талантливый паренек, — мне недурно удаются острые обличения». — «Какие-то конкретные обличения?» — вопросил вершитель судеб. «Нет, — ответил наш герой. — Просто обличения». Это про меня, товарищ Виндзор. Я тоже отличный поставщик острых общих обличений. И, посетив улицу Приятную не в таком уж отдаленном прошлом, я еще увлечен моей темой. Воспользовавшись в полной мере благодетельными законами этой страны, касающимися клеветы, я, мнится мне, сумею сотворить вопияние, после которого у нашего анонимного арендатора останется стойкое ощущение, что он неосмотрительно сел на канцелярскую кнопку. Дайте мне перо и бумагу, товарищ Виндзор, проинструктируйте товарища Малонея отложить насвистывание до того момента, когда я вновь буду готов ему внимать, и, думается, шедевр нам обеспечен.

10. Первые успехи

Жил да был на Дальнем американском Западе редактор газеты, и, когда он однажды сидел у себя в редакции, приятно размышляя о жизни, окно разнесла пуля и впилась в стену у его виска. Счастливая улыбка озарила лицо редактора. «А! -сказал он не без гордости. — Я так и знал, что наша „Персональная колонка“ будет иметь успех!»

Чем была пуля для редактора на Дальнем Западе, тем для Вилли Виндзора стал визит мистера Фрэнсиса Паркера в редакцию «Уютных минуток».

Произошло это событие на третьей неделе нового режима. «Уютные минутки» в новых руках рванули вперед, точно автомобиль с полностью открытой дроссельной заслонкой. На повестке дня стояла: работа, работа и еще работа. Шевелюра Билли Виндзора растрепалась еще больше, и даже Псмит порой терял частицу своей аристократичной невозмутимости. Между описаниями тяжких испытаний Кида Брей-ди и трущобных домов, представлявших две ведущие темы газеты, размещалось множество увлекательных заметок о событиях дня. Друзья Билли Виндзора поставили написанные и наилучшей их желтопрессовской манере сообщения о последних сенсациях. Псмит, назначивший себя хранителем литературных и театральных интересов, использовал свое дарование общих обличений с немалым эффектом, как доказывает беседа между высокородным Малонеем и посетителем, доносившаяся в кабинет через полуоткрытую дверь в одно прекрасное утро.

— Я желаю видеть главного редактора газеты, — сказал посетитель.

— Редактора нет, — сказал высокородный Малоней, бодро кривя душой.

— Ха! Ну так, когда он вернется, передай ему от меня следующее.

— Ага.

— Я Обри Бодкин из Национального театра. Передай ему от меня привет и добавь, что мистер Бодкин так просто не забывает.

Этот нежданный комплимент доставил Псмиту живейшее удовольствие.

Раздел, посвященный Киду Брейди, удовлетворял запросы всех любителей спорта. Каждую неделю на одной и той же странице в одном и том же углу фигурировала фотография Кида, сосредоточенно насупленного в оборонительной стойке. Подпись гласила: «Джимми Гарвин должен встретиться с этим парнем». Джимми Гарвин был держателем чемпионского титула в легком весе. Он завоевал его год назад и с тех пор ограничивался тем, что курил сигары длиной в прогулочную трость и ежевечерне выступал, как звезда мюзик-холла, в сценке «Бой за честь». Одна из воскресных газет еженедельно печатала его воспоминания, что натолкнуло Псмита на мысль начать публикацию в «Уютных минутках» автобиографии Кида Брейди, что превратило Кида в его преданнейшего поклонника. Подобно подавляющему большинству боксеров, Кид жаждал вырваться на просторы печатных страниц, и до этого момента жизнь его омрачалась постоянными отказами редакций опубликовать его воспоминания. Для боксера напечататься равносильно посвящению в рыцари. Это означает признание. Псмит гостеприимно распахнул перед ним четвертую страницу «Уютных минуток», и Кид Брейди не преминул воспользоваться его приглашением. Его благодарность Псмиту возросла тем более, что тот не стал редактировать произведения его пера. Прочие боксеры, сотрудничающие с прочими газетами, стонали от придирок редакционных работников, которые выбрасывали самые заветные их фразы, а остальные подгоняли под журналистскую прозу XVIII века. Читатели «Уютных минуток» получали Кида Брейди в натуральном виде.