ПСС. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть 3

Это то основание, вследствие которого¹⁹⁶⁷ мы можем почти верно предсказать поступки детей, стариков,¹⁹⁶⁸ больных или¹⁹⁶⁹людей весьма ограниченных, как скоро нам известна причина, долженствующая произвести действие. На этом основании¹⁹⁷⁰свобода и необходимость поступков людей, с одной стороны, представляется нам тем большею и меньшею, чем глупее и ближе рассматриваемый человек к животному,¹⁹⁷¹ – и, с другой стороны, чем способнее судящий видеть причины поступка.¹⁹⁷² На этом основании строится существующая во всех законодательствах невменяемость для детей, стариков и сумасшедших и уменьшающие вину обстоятельства. Вменяемость представляется большей или меньшей, смотря по большей или меньшей доступности причин действия и по большему или меньшему пониманию причин.

Как в случае высшей доблести, так и высшего злодейства, мы признаем наибольшую свободу.¹⁹⁷³ Когда¹⁹⁷⁴ поступок того или другого рода подлежит нашему суждению, мы говорим: не понимаю, как он мог быть так велик и гениален или так ужасен и жесток. Все мученичества людей, стоявших выше своего века, основаны только на наибольшей степени вменяемости, то есть свободы, признаваемой за теми действиями, причин которых не могли понимать люди, судившие их. Чем понятнее нам причина поступка, тем менее мы признаем свободу. Самоотвержение чужого человека без видимой цели представляет в наших глазах наибольшую свободу и потому заслугу. Самоотвержение отца, матери, самоотвержение с возможностью награды, более понятное, представляется менее заслуживающим сочувствия, менее свободным.

Если причины, произведшие поступок,¹⁹⁷⁵ совершенно непонятны нам, то на вопрос, отчего он сделал это? мы отвечаем только: захотел и сделал, то есть причиной поступка признаем одну свободную волю. Но если хоть одна из причин известна нам, мы говорим: он захотел этого потому что.... и уже некоторая доля необходимости занимает место свободы. Если же мы знаем и характер человека, необходимость представляется нам еще в большей степени. Если же характер этот несложен, как у дурачка или ребенка, и причины, как голод или гнев, совершенно очевидны, и кроме того, мы обладаем опытностью и знанием людей, то мы уже допускаем самую малую часть свободы и видим наибольшую необходимость.¹⁹⁷⁶

XI

Итак, рассматривая представление наше о свободе и необходимости,¹⁹⁷⁷ мы находим, что представление¹⁹⁷⁸ это постепенно увеличивается и уменьшается,¹⁹⁷⁹ смотря по большей или меньшей связи с внешним миром, по большему или меньшему отдалению времени и большей или меньшей зависимости от причин, в которых находится рассматриваемое явление жизни человека.¹⁹⁸⁰

Постепенность этого представления о свободе и необходимости увеличивается и уменьшается, смотря по точке зрения, с которой мы рассматриваем явление, но никогда ни в том, ни в другом случае не уничтожается ни понятие свободы, ни понятие необходимости.¹⁹⁸¹

1) Действительное понимание жизненных явлений невозможно без этих двух крайних полюсов – свободы и необходимости.

Для того, чтобы придти к полной необходимости, без свободы, мы должны знать все условия зависимости человека, а это невозможно, ибо как бы ни увеличивалось наше знание тех пространственных условий, в которых находится человек, знание это никогда не могло бы быть полное, ибо число этих условий бесконечно велико, так же как бесконечно пространство.

2) Как бы мы ни удлиняли период времени от того явления, которое мы рассматриваем, до времени суждения, период этот будет конечен, а время бесконечно. И

3) Как бы ни была¹⁹⁸² доступна цепь причин, которые нам известны, мы никогда не будем знать¹⁹⁸³ всей цепи, так как она бесконечна.¹⁹⁸⁴ Но кроме того, если бы даже, допустив остаток наименьшей свободы равным нолю, мы бы признали в каком-нибудь случае, как, например, в умирающем человеке, в зародыше, в идиоте, полное отсутствие свободы, мы бы тем самым уничтожили самое то понятие человека (которое составляло предмет наблюдения): как только нет свободы, нет человека.

И потому¹⁹⁸⁵ представление необходимости без малейшего остатка свободы – невозможно.¹⁹⁸⁶

Точно так же никогда мы не можем придти к представлению свободы без необходимости, ибо: 1) как бы мы ни представляли себе человека исключенным от влияний внешнего мира, влияние это всегда будет. Для того, чтобы представить его себе вне влияния окружающего, мы должны представить его себе или неспособным воспринимать эти влияния, то есть уже не человеком, или вне пространства.

[Далее от слов: 2) Как бы мы ни приближали время суждения кончая: Как бы ни была непостижима для нас причина выражения воли в каком бы то ни было своем или чужом поступке, первое требование ума есть предположение причины близко к печатному тексту. T. IV, эпилог, ч. 2, гл. X.]¹⁹⁸⁷