ПСС. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть 3

Они говорили большей частью о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания, и Наташа, прежде с спокойным презрением отворачивавшаяся от этой жизни преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь,⁹³⁶ чувствуя себя связанной с княжной Марьей, такою, какою она была теперь, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятное ей прежде: прелесть и высоту покорности и самоотвержения. Она не думала прилагать эту добродетель в своей жизни, потому что она не⁹³⁷ верила в возможность жизни, но она поняла и полюбила в другой эту, прежде непонятную ей сторону жизни. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы детства Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.

<Княжна Марья читала каждый день Евангелие. Наташа взяла эту книгу, возбуждавшую ее удивление тем, что в ней находят что-то⁹³⁸ необыкновенное, и⁹³⁹ ночью, когда княжна Марья заснула, стала читать ее.⁹⁴⁰

– Наташа, – сказала княжна Марья, – я видела, ты читала.

– Да.

Княжна Марья вопросительно⁹⁴¹ смотрела на Наташу своими лучистыми, радостными глазами. Наташа покраснела.

– Я не поняла, – сказала она. – Я не могу понять. Лучше не будем говорить.

– Что же не понять… – Княжна Марья взяла в руки книгу.

– Нет, нет, – вскрикнула Наташа, взволнованно отрывая руки княжны Марьи. – Нет, я не могу… Я всё понимаю, что ты⁹⁴² говоришь.

– Да откуда же я говорю? откуда я взяла успокоение?

– Я тебя понимаю, я понимаю⁹⁴³ всё. Я бы желала быть такой, как ты. Но я не пойму, не могу....

– Что же будет?…

– Не будем говорить про это.⁹⁴⁴ Лучше, если бы я не читала, – говорила Наташа, краснея и избегая взгляда княжны Марьи, как будто боясь какого-то стыда за нее.

Для княжны Марьи, в первое же время своего горя нашедшей успокоение и силу в⁹⁴⁵ Евангелии, было непонятно то, что говорила Наташа,⁹⁴⁶ и она сказала бы, что это был враг человека, который смущал ее. Но она знала Наташу, потому что любила ее и не могла верить этому. Она знала, что искренность,⁹⁴⁷ требование ответов на вопросы, которых не было в княжне Марье, но которые были законны в Наташе, были причиной ее неудовлетворенности, и она, не обвиняя ее, жалела о том, чего был лишен ее новый друг.

^________

Княжна Марья по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, прежде Наташи была вызвана жизнью из того мира⁹⁴⁸ печали, в котором они жили первое время после смерти князя Андрея. Ей нельзя было оставаться жить⁹⁴⁹ с племянником на неопределенное время в тесном доме Ростовых. Письма родных приглашали ее назад в Воронеж и в Москву. Вскоре после смерти князя Андрея Алпатыч приехал в Ярославль с отчетом о делах и с известиями о том, что московский дом не весь сгорел и при небольшой починке может быть сделан вновь обитаемым. Кроме этих забот, постоянный уход за племянником возбуждал к жизни княжну Марью, имевшую более сильную, чем Наташа, опору в твердой и высоко понимаемой вере.⁹⁵⁰

В начале ноября получено было в Ярославле известие о смерти Пети, и это известие вывело первое Наташу из ее положения.>⁹⁵¹

Любовь эта, любовь эта исключительная, как казалось Наташе, основанная на воспоминании о нем, служащая только продолжением любви к нему, всё дальше и дальше вызывала ее к жизни и заставляла забывать его.

* № 284 (рук. № 96. T. IV, ч. 4, гл. II—III). 952

XXI

⁹⁵³Кроме общего чувства отчуждения от всех людей Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня были так ей близки, привычны, так напоминали ей тот будничный мир, который оскорблял ее теперь, что она даже враждебно смотрела на них. Она теперь почти с злобой⁹⁵⁴ повиновалась требованию отца.⁹⁵⁵

Когда она⁹⁵⁶ вошла⁹⁵⁷ в залу, отец выходил из комнаты графини. Лицо его было мокро от слез, и он, видно, только что остановил рыданья. Увидав Наташу, он поднял кверху руки.

– Что? что? – вскрикнула Наташа.

– Петя – сын.⁹⁵⁸ – Поди, поди! Она тебя зовет, – и он, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.

– Мари, что? убит? – угадала Наташа,⁹⁵⁹ входя в спальню матери.

Мать лежала⁹⁶⁰ на кресле, странно неловко вытягиваясь, билась⁹⁶¹ головой⁹⁶² об ручку кресла.

Соня и девушки держали ее за руки.

– Наташу, Наташу, – кричала она. – Неправда, неправда. Он лжет. Наташу, – кричала она, не узнавая ее и отталкивая. – Подите прочь все. Неправда. Убили. Ха-ха-ха-ха!

Слезы выступили в глаза Наташи и лились из них, но она не рыдала. Рот ее⁹⁶³ сложился в выражении твердой силы, только вся челюсть изредка вздрагивала. Она подошла к матери, обняла, подняла ее, подложила подушки и, положив ей голову на грудь, стала целовать ее руки, лицо, шепча ей нежные слова.

– Воды! – проговаривала⁹⁶⁴ она. – Расстегните! Голубчик, маменька.