ПСС том 2

Не в этом дело. Различие между Сисмонди и этими писателями лежит гораздо глубже — вовсе не в том, что одни шли дальше, другие были робки , а в том, что самый характерреформ представлялся им

Да и в этом вопросе Сисмонди не «опередил» эпоху, ибо одобрял лишь то, что уже осуществлялось в Англии, не умея понять связь этих преобразований с крупной машинной индустрией и ее прогрессивной исторической работой.

Мы не хотим сказать, что в этом отношении между указанными писателями нет различия, но оно не объясняет делаи неправильно представляет отношение Сисмонди к другим писателям: выходит, будто они стояли на одинаковой точке зрения, различаясь лишь решительностью и последовательностью выводов. Не в том дело, что Сисмонди «шел» не так далеко,а в том, что он «шел» назад,а указанные писатели «шли» вперед.

240 В. И. ЛЕНИН

с двух диаметрально противоположныхточек зрения. Сисмонди доказывал «вечные нужды общества», и эти писатели доказывали тоже вечные нужды общества. Сисмонди был утопистом, основывал свои пожелания на абстрактной идее, а не на реальных интересах, — и эти писатели были утопистами, основывали свои планы тоже на абстрактной идее. Но именно характерих планов совершенно различен вследствие того, что на новейшее экономическое развитие, поставившее вопрос о «вечных нуждах», они смотрели с диаметрально противоположныхточек зрения. Указанные писатели предвосхищали будущее, гениально угадывали тенденции той «ломки», которую проделывала на их глазах прежняя машинная индустрия. Они смотрели в ту же сторону, куда шло и действительное развитие; они действительно опережалиэто развитие. Сисмонди же поворачивался к этому развитию задом;его утопия не предвосхищала будущее, а реставрировала прошлое; он смотрел не вперед, а назад, мечтая «прекратить ломку», — ту самую «ломку», из которойвыводили свои утопии указанные писатели . Вот почему утопия Сисмонди признается — и совершенно справедливо — реакционной. Основание такой характеристики заключается, повторяем еще раз, только в том,что Сисмонди не понимал прогрессивного значения той «ломки» старых, полусредневековых, патриархальных общественных отношений западноевропейских государств, которую с конца прошлого века начала проделывать крупная машинная индустрия.

Эта специфическая точка зрения Сисмонди проглядывает даже среди его рассуждений об «ассоциации» вообще. «Я желаю, — говорит он, — чтобы собственность на мануфактуры (la propri'et'e des manufactures) была разделена между большим числом средних капиталистов, а не соединялась в руках одного человека,

«Роберт Оуэн, — говорит Маркс, — отец кооперативных фабрик и кооперативных лавок, — который, однако, вовсе не разделял иллюзий своих преемников насчет значения (Tragweite) этих изолированных элементов преобразования, — не только фактически исходил в своих опытах из фабричной системы, но и теоретически объявлял ее исходным пунктом «социального переворота»» ⁸⁷.

К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОМАНТИЗМА 241

владеющего многими миллионами...» (II, 365). Еще рельефнее точка зрения мелкого буржуа сказалась в такой тираде: «Нужно устранить не класс бедных, а класс поденщиков; их следует вернуть в класс собственников» (II, 308). «Вернуть»в класс собственников — в этих словах вся суть доктрины Сисмонди!

Разумеется, Сисмонди должен был сам чувствовать неосуществимость своих благо-пожеланий, чувствовать резкий диссонанс между ними и современной рознью интересов. «Задача соединить снова интересы тех, кто участвует вместе в одном и том же производстве (qui concourrent `a la m^eme production)... без сомнения, трудна, но я не думаю, чтобы эта трудность была так велика, как предполагают» (II, 450) . Сознание этого несоответствия своих пожеланий и чаяний с условиями действительности и их развитием вызывает, естественно, стремление доказать, что «еще не поздно» «вернуться» и т. п. Романтик пытается опереться на неразвитостьпротиворечий современного строя, на отсталостьстраны. «Народы завоевали систему свободы, в которую мы вступили (речь шла о падении феодализма); но в то время, когда они разрушили ярмо, которое они так долго носили, трудящиеся классы (les hommes de peine — представители труда) не были лишены всякой собственности. В деревне они в качестве половников, чинше-виков (censitaires), арендаторов владели землей (ils se trouv`erent associ'es `a la propri'et'e du sol). В городах в качестве членов корпораций, ремесленных союзов (m'etiers), образованных ими для взаимной защиты, они были самостоятельными промышленниками (ils se trouv`erent associ'es `a la propri'et'e de leur industrie). Только в наши дни, только в самое последнее время (c'est dans ce moment m^eme) прогресс богатства и конкуренция ломает все эти ассоциации. Но эта ломка (r'evolution) еще наполовину не закончена» (II, 437).