ПСС. Том 20. Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

Онъ вернулся, само собою разумѣется, безъ доктора и съ увѣреніями доктора, что выздоровленія, судя по свѣденіямъ мѣстнаго доктора, быть не можетъ, а тянуться жизнь можетъ неопредѣленно, отъ часа до мѣсяца.

По возвращеніи изъ Москвы прошло еще трое мучительныхъ сутокъ. Левинъ отдыхалъ только, когда спалъ. Когда же не спалъ, то имѣлъ одно поглощавшее всѣ другія желанія – желаніе чтобы онъ умеръ, умеръ какъ можно скорѣе. Это чувство, которое онъ испытывалъ и которое спокойно раздѣляли Катя и Марія Николаевна, и лакеи гостинницы, и хозяинъ ея, и всѣ постояльцы, – это же чувство не могло не быть въ больномъ. Это видно было. Не было положенія, въ которомъ бы онъ не страдалъ, не было мѣста, члена его тѣла, которые бы не томили, не мучали его желаніемъ избавиться отъ этого мучительнаго тѣла, не было мысли, воспоминанія, вида чего бы то ни было, которое бы не возбуждало страданія въ больномъ и желанія избавиться, также какъ отъ тѣла, отъ воспоминаній, впечатлѣній и мыслей.

Хуже или лучше для Левина – уже онъ самъ не зналъ что – было то, что на 10-й день ихъ пріѣзда Катя сдѣлалась больна. У нея сдѣлалась головная боль, рвота, и она все утро не могла встать съ постели.

Докторъ объяснилъ, что болѣзнь произошла отъ усталости, волненія, а между прочимъ можетъ быть и другая причина, и обѣщалъ прислать вечеромъ свою помощницу. Послѣ обѣда однако Катя встала и пошла, какъ всегда, съ работой къ больному. Катя точно также, какъ и всѣ, измучалась въ эти 10 дней и желала скорѣе конца несчастному; но Левинъ видѣлъ, что она спокойно, съ знаніемъ того, что она знала, переносила это положеніе. Въ это послѣобѣда она послала за священникомъ, и дѣйствительно наступила столь желанная всѣмъ кончина.

Цѣлый день умирающій былъ въ томъ же положеніи, какъ и прежніе дни. Онъ говорилъ рѣзко и укоризненно, также, какъ и прежде, но въ лицѣ его была робость, и руками онъ безпрестанно хваталъ что-то на себѣ и какъ будто хотѣлъ сдерживать. Онъ обиралъ себя, какъ назвала это Марья Николаевна, прибавивъ, что это вѣрный признакъ близкой смерти.

Священникъ читалъ отходную. Умирающій протянулъ руку и не успокоился, когда Левинъ подалъ ему свою. Онъ проговорилъ: «Катя» и взялъ обѣ руки и посмотрѣлъ на нихъ робкимъ взглядомъ, за который, если бы они могли въ чемъ нибудь упрекать его, они все бы простили. Марья Николаевна поцѣловала его руку, но онъ уже закрылъ глаза и не обратилъ на нее вниманія.

Потомъ открылись глаза и остановились. Священникъ, окончивъ молитву, благословилъ его крестомъ и постоялъ молча минуты двѣ. Больной былъ неподвиженъ и мертвъ. Священникъ еще дотронулся до похолодѣвшей и посинѣвшей руки.

– Кончился, – сказалъ онъ торжественно шопотомъ, – закройте глаза.

Левинъ почувствовалъ вдругъ опять весь приливъ прежней нѣжности и, сдерживая рыданія, подошелъ, чтобы закрыть глаза. Передъ нимъ уже лежалъ не братъ, а то, что осталось отъ него. Онъ взялся за холодный лобъ и остановился. Откуда то изъ глубины трупа послышались звуки рѣзкие, опредѣленные. Губы шевельнулись.

– Не-со-всѣмъ. Скоро.

И черезъ минуту это былъ трупъ.

–

Докторъ подтвердилъ свои предположенія. Нездоровье Кити была ея беременность, и ей надо было беречь себя.

* № 132 (рук. № 83).

Алексѣй Александровичъ уже не вспоминалъ о томъ, что мучало его, былъ весь поглощенъ проэктомъ о духовенствѣ и былъ относительно спокоенъ.

Возвращаясь изъ министерства, Алексѣй Александровичъ вышелъ изъ кареты на Невскомъ и пошелъ пѣшкомъ до книжной лавки, въ которой надо было спросить выписанныя книги. Это было дообѣденное время Невскаго. Онъ шелъ ни на кого не глядя, перебирая въ головѣ свои доводы противъ мнимаго опонента, когда молодой человѣкъ, недавно пріѣхавшій въ Петербургъ, поступившій недавно на службу къ нему, догналъ его и пошелъ съ нимъ, заговаривая, очевидно хвастаясь своимъ знакомствомъ съ важнымъ лицомъ. Все это давно знакомо Алексѣю Александровичу. Онъ извинялъ его и шелъ, слушая однимъ ухомъ, и глядѣлъ передъ собой. Вдругъ онъ почувствовалъ,[1443] что жизнь его остановилась. Ноги его шли, уши слушали, глаза смотрѣли, но онъ потерялъ сознаніе. Навстрѣчу все ближе и ближе шла дама подъ руку съ черноватымъ штатскимъ мущиной, сіяя улыбкой, и что то говорила. Это была Анна. Она не видала его, но вотъ она узнала, вздрогнула. Глаза Вронскаго устремились на него же. Алексѣй Александровичъ опустилъ голову и ничего не видалъ. Не видалъ, какъ Вронскій поднялъ руку и отнялъ, какъ выраженіе смерти и ужаса вдругъ показалось на всѣхъ лицахъ и какъ они также мгновенно исчезли, оставивъ только большое оживленіе, и оба прошли мимо другъ друга.

Дома Алекеѣй Александровичъ прошелъ кѣ себѣ и долго ходилъ по комнатѣ, дѣлалъ жесты и потомъ, глядя въ зеркало и, то улыбаясь, то хмурясь самому себѣ, то выпрямляясь и смотря волосы, смотрѣлъ на себя.