ПСС том 21

«Следовало бы возразить на одно утверждение Гучкова. Он говорил, что общественные деятели не вступили в кабинет только из-за Дурново. Это не совсем так (не совсем так!) по отношению ко мне и, если не ошибаюсь, к Шилову. Я и Шипов выражали согласие вступить в состав кабинета при условии предварительной выработки программы, но Витте убеждал нас вступить в министерство, не ставя этого условия. В этом и заключается наше отличие от Гучкова, который, сколько помнится, такого условия не ставил». Осторожно выражается по этому пункту г. Трубецкой: «не совсем так», «сколько помнится»!

- так! Ред.

НАЧАЛО РАЗОБЛАЧЕНИЙ 99

Г-н Петрункевич выступает в «Речи»19-го октября — через три неделипосле начала разоблачений! ! И посмотрите, каквыступает.

Начинает он с длинного рассуждения (27 строк) о том, что на память полагаться нельзя, а мемуары вел один Шипов.

К чему это рассуждение? Хотите вы оглашения истины немедленно и полно? Тогда нет ничего легче, как назвать всехучастников и опросить их. Если же вы не хотите оглашения истины о своейпартии, то не к чему играть в прятки, ссылаясь на Шилова.

Далее, на 27 строкахидет рассуждение о склонности октябристов к «уткам». — При чем это рассуждение, раз «Голос Москвы» назвал лицо,подтвердившее сообщение?? Петрункевич явно стремится загромоздить простой и ясный вопрос кучей литераторского и дипломатического сора. Это — прием не честный.

Следует 20 строкколкостей по адресу г. Трубецкого: «личное воспоминание» — никаких других воспоминаний, кроме личных, не бывает! — князь об этом «никому ни слова не говорил»— курсив Петрункевича, явно упрекающего этим Трубецкого за нескромность. Вместо прямого ответа на вопрос кадеты начинают упрекать друг друга за нескромность! Какой смысл можетиметь подобный прием, кроме того, что он выдает досадукадетов за разоблачения? выдает их попытки замятьдело (дескать, не будьте, князь, нескромным дальше!).

После 74-х строк предисловия следует, наконец, опровержение по существу: 1) бюро к.-д. партии было в Москве и не могло поэтому собираться у Петражицкого; 2) Петра-жицкий «в то время не входил в состав лиц, руководивших делами партии»; 3) «некоторые члены (бюро к.-д. партии), находившиеся в Петербурге, не были уполномочены входить в какие-либо переговоры, а тем более в союзы с графом Витте, Дурново или с кем-либо другим». 4) «Лично я (г. Петрункевич) был у Петражицкого один(курсив г. Петрункевича) раз, и в этот раз действительно происходила беседа о возможности кандидатуры кн. Е. Трубецкого

100 В. И. ЛЕНИН

в мин. нар. проев., причем все присутствующие выражали убеждение, что князь может занять предлагаемый пост лишь под условием ясной и определенной программы всего министерства, вполне соответствующей условиям политического момента, притом министерства, которому «общество» (припомните, чтопонимают под «обществом» всеспорящие: рабочие и крестьяне — не«общество») могло доверять. Весьма может быть, что при этом оценивались личные и политические качества различных кандидатов, в том числе Дурново и Столыпина, но ни моя память не сохранила горячей речи, убедившей всех присутствовавших, ни память последних, к воспоминаниям которых я обратился».

Вот и все деловое «опровержение» г-на Петрункевича, добавляющего на 48-ми строках еще ряд колкостей по адресу Трубецкого, что-де память ему изменила, что партия к.-д. союза с Дурново не заключала «и не допустила члена своей партии кн. Трубецкого вступить в министерство, которое партия не могла поддерживать».

Ничего нового не прибавляют письма Трубецкого и Петрункевича в «Речи» от 27-го октября: первый настаивает, что именно Петрункевич «советовал предпочесть Дурново Столыпину», второй отрицает это.

Что же получается в итоге?

Г-н Петрункевич заявил, что некоторые члены бюро, находившиеся в Петербурге, не были уполномочены входить в какие-либо переговоры,но фактпереговоров он подтверждает против своей воли! «На совещании у Петражицкого, — пишет сам г. Петрункевич («Речь» 27. X.), — мы обсуждали кандидатуру кн. Трубецкого».

Значит, переговоры были.Если «партия», как пишет тот же г. Петрункевич, «не допустила» Трубецкого, значит,переговоры велись от имени партии!

Г-н Петрункевич побивает сам себя с замечательным искусством. Не было переговоров, но... но было «совещание о кандидатуре». Не было заседаний бюро партии, но... но было решение партии. Подобные жалкие увертки характеризуют людей, тщетно пытающихся спрятаться.

НАЧАЛО РАЗОБЛАЧЕНИЙ 101

Чего бы проще, в самом деле, как назвать всехучастников совещания? как привести точное решение «бюро» или партии, или руководящих лиц? как изложить будто бы ясную, будто бы определенную программу, которой требовали (будто бы) кадеты от министерства Витте? Но в том-то и беда наших либералов, что они не могутсказать правды, что они боятсяее, что она их губит.