ПСС. Том 21. Новая азбука и русские книги для чтения

П. А. Берс же считал виновником неуспеха книги и самого Толстого, который «при распродаже «Азбуки» хотел быть исключением и переломить книгопродавцев», в которых, «вся сила и власть распространения книг». «Нельзя предполагать, — писал он Толстому 8 декабря 1872 г., — чтобы книга делалась известною вследствие одних публикаций, надо главное, чтобы ее распространяли книгопродавцы, а для того надо, чтобы продажа книги была им выгодна, а иначе они ее не только не распространят, но будут еще и прятать и держать в магазине только на случай требования». Так они и поступали с «Азбукой», в распродаже которой не были заинтересованы, так как автор делал им небольшую уступку и отпускал книгу только за наличный расчет.

Резко отрицательные отзывы об «Азбуке» Толстого, появившиеся в журналах и газетах, несомненно также неблагоприятно отразились на ее продаже. Первым отозвался на появление «Азбуки» П. Н. Полевой. В статье «Азбука графа Л. Н. Толстого», помещенной в «С.-Петербургских ведомостях» (1872, № 330 от 1 декабря), он прежде всего остановился на внешности «Азбуки» и нашел, что «серая бумага, крупная, но слепая и бледная печать и, без всякого преувеличения, безобразные виньетки (всего 27), помещенные в виде пояснения при алфавите, всё это не согласовалось с весьма почтенною ценою «Азбуки» (2 руб.)». Вслед за тем Полевой обратил внимание на отсутствие в «Азбуке» предисловия, без которого невозможно решить: «для кого написал граф Л. Толстой свою «Азбуку»? кого разумеет он под названием ученика?» Преимущества метода Толстого обучения грамоте перед звуковым методом остались для Полевого «совершенно темными», а блестящие результаты, которых якобы достигал Толстой с помощью своего метода в изучении складов, показались ему «чудом» и «тайною». Но все-таки это «чудо» не в такой степени удивило Полевого, как статья в первой книге «Азбуки»: «Общие замечания для учителя», где Толстой говорит, что «ученик, полагающий, что земля стоит на воде и рыбах, судит гораздо здравее, чем тот, который верит, что земля вертится, и не может этого понять и объяснить». Материалы исторического содержания, входящие в «Азбуку», Полевой нашел «скудными», «бледными» и притом «разбросанными в четырех книгах «Азбуки» без всякой видимой связи или системы». Отдел с материалами из области естествознания богаче отдела исторического, но и он представляет собой «явление, до такой степени оригинальное и странное», что трудно себе представить, для какого класса учеников предназначен Толстым этот материал. Все статьи этого отдела изложены «с точки зрения, что природа устроена на пользу человека и представляет собою не более, как обширное хозяйство, в котором разные части и силы всегда готовы на службу нашим интересам, хотя почему-то и подразделяются на полезные и вредные». Многие статьи этого отдела не имеют «положительно никакого значения ни для одного ребенка». Из числа басен, сказок, описаний и рассказов, составляющих главный отдел «Азбуки», выделяются по своим литературным достоинствам только три рассказа: «Бог правду видит», «Кавказский пленник» и «Охота пуще неволи». Все остальные произведения этого отдела Полевой нашел недостойными имени автора «Войны и мира». Все они удивляют читателя и «странностью выбора сюжетов» и «каким-то странным орловско-калужским наречием», каким они изложены. Во множестве произведений этого отдела «постоянную, выдающуюся роль играет слепой случай, тот фатализм, который всегда сказывался слабою стороной всех произведений графа Л. Толстого и здесь доведен до смешных крайностей». В отделе церковно-славянского чтения Толстой показал, что его «знания в церковно-славянской грамматике более чем ограничены». В заключение Полевой выразил сожаление, что «талантливый автор отдельных прекрасных произведений, которыми русская литература имеет полное право гордиться, затрачивает свои силы на составление подобной «Азбуки», вероятно, немало отнявшей у него времени и едва ли годной для наших школ».