ПСС. Том 27. Произведения, 1889-1890

Мы герои, мы вернулись изъ ада Севастополя, мы перенесли всѣ эти неслыханные труды и опасности. Это неслыханная, геройская защита. Все это чувствуется, и не хочется отказаться отъ заплаченной такимъ рискомъ жизни роли, но вмѣстѣ съ тѣмъ ясно, опредѣленно сказать, въ чемъ состояли подвиги, кромѣ какъ въ томъ, въ чемъ состоялъ подвигъ всякой артиллерійской лошади, которая стоитъ въ своемъ мѣстѣ, не обрывая недоуздка, ничего придумать нельзя было, кромѣ того, что много убивало другихъ людей и въ спину, и въ грудь, и въ ноги, и въ голову, и во всѣ части, и вотъ въ описаніяхъ нѣкоторая натяжка, и какъ предположеніе, что зачѣмъ это все дѣлалось, это всѣ знаютъ, а я только описываю, какъ.[226] И вотъ отъ этаго эта простота описанія и отсутствіе въ большой степени вранья военнаго и ложнаго пафоса въ этомъ, какъ и въ большинствѣ описаній Севастопольской войны.[227] Ошибаюсь я или нѣтъ, но Севастопольская война положила въ русскомъ обществѣ замѣтное начало сознанію безсмысленности войнъ. И пускай война турецкая какъ будто не считалась съ опытомъ, даннымъ Севастопольской войной.

—

[ВОЗЗВАНИЕ.]

25 мая 1889.

[228]Нельзя медлить и откладывать. Нечего бояться, нечего обдумывать, какъ и что сказать. Жизнь не дожидается. Жизнь моя уже на исходѣ и всякую минуту можетъ оборваться. А если могу я чѣмъ послужить людямъ, если могу чѣмъ загладить всѣ мои грѣхи, всю мою праздную, похотливую жизнь, то только тѣмъ, чтобы сказать людямъ братьямъ то, что мнѣ дано понять яснѣе другихъ людей, то, что вотъ ужъ 10 лѣтъ мучаетъ меня и раздираетъ мнѣ сердце.

Не мнѣ одному, но всѣмъ людямъ[229] ясно и понятно, что жизнь людская идетъ не такъ, какъ она должна идти, что люди мучаютъ себя и другихъ.[230] Всякій человѣкъ знаетъ, что для его блага, для блага всѣхъ людей нужно любить ближняго не меньше себя, и если не можешь дѣлать ему того, что себѣ хочешь, не дѣлать ему, чего себѣ не хочешь; и ученіе вѣры всѣхъ народовъ, и разумъ, и совѣсть говорятъ тоже всякому человѣку. Смерть плотская, которая стоитъ передъ каждымъ изъ насъ, напоминаетъ намъ,[231] что не дано намъ вкушать плода ни отъ какого изъ дѣлъ нашихъ, что смерть всякую минуту можетъ оборвать нашу жизнь, и что потому одно, что мы можемъ дѣлать, и что можетъ дать намъ радость и спокойствіе, это то, чтобы всякую минуту, всегда дѣлать то, что велитъ намъ нашъ разумъ и наша совѣсть, если мы не вѣримъ откровенію, и откровеніе Христа, если мы вѣримъ ему, то есть, если ужъ мы не можемъ дѣлать ближнему того, что намъ хочется, не дѣлать ему, по крайней мѣрѣ, того, чего мы себѣ не хотимъ. — И какъ давно, и какъ всѣмъ одинаково извѣстно это,[232] и несмотря на то не дѣлаютъ люди другимъ, чего себѣ желаютъ, а убиваютъ, грабятъ, обворовываютъ, мучатъ другъ друга люди и вмѣсто того, чтобы жить въ любви, радости и спокойствiи, живутъ въ мученіяхъ, горести, страхѣ и злобѣ.[233]И вездѣ одно и тоже: люди страдаютъ, мучаются, стараясь не видѣть той безумной жизни,[234] стараются забыться, заглушить свои страданія и не могутъ, и съ каждымъ годомъ все больше и больше людей сходитъ съ ума и убиваетъ себя, не будучи въ силахъ переносить жизнь, противную всему существу человѣческому.