ПСС. Том 29. Произведения 1891-1894 гг.

Если скажут, что в сомнительной прочности бане, в которую ходят раз, в субботу, балки простоят еще и не нужно их переделывать, можно поверить и рискнуть оставить баню без переделки; но если крыша опасна на фабрике, где постоянно рабою тают тысячи человек, и скажут голословно, что есть вероятие, что она не обрушится еще нынче, — нельзя поверить и успокоиться. Угрожающая опасность слишком велика. Опасность же, угрожающая России, если хлеба, нужного для питания людей, ни по каким ценам не будет, опасность эта так ужасна, что воображение отказывается представить себе то, что бы было, если бы это было так; и потому довольствоваться голословными успокоительными утверждениями о том, что у нас в России хлеба достанет, не только не следует, но было бы безумно и преступно.

Но существует ли такая опасность? Есть ли вероятие того, что хлеба не достанет? Ответом на этот вопрос могут служить следующие соображения. Во–первых, то, что голодом захвачена 1/3 России, и та самая треть, которая всегда кормила большую часть остальных двух третей. Калуга, Тверь, Москва, все нечерноземные и северные губернии, даже не пострадавшие от неурожая нечерноземные уезды тех же губерний, никогда но кормятся своим хлебом, а всегда покупают его у тех, которые теперь сами должны кормиться чужим хлебом.

Поэтому, если считать, положим, по 10 пудов на душу, — ну, скажем, только 20 миллионов (когда их вычисляют до 40–а) жителей голодающих уездов, — 200 миллионов пудов нужного хлеба, то это далеко не представит всего количества нужного для пропитания России хлеба. К этому числу надо присоединить всё то, что еще нужно на тех, которые питались в прежние годы хлебом пострадавших местностей, что, очень может быть, составит еще такую же цифру.

Неурожай в самых плодородных местах делает нечто подобное тому, что совершается при перестановке точки опоры рычага; не только уменьшается сила короткого конца, но еще увеличивается во столько же раз сила длинного.

Захвачена неурожаем 1/3 России — самая плодородная, кормившая остальные 2/3, и потому очень вероятно, что хлеба на всех не достанет.

Это одно соображение. Второе соображение, что соседние с Россией страны поражены таким же неурожаем и что потому большое количество хлеба уже вывезено, и теперь в виде пшеницы продолжает вывозиться за границу.

Третье соображение то, что, совершенно противно тому, что было в голодном 40–м году, в нынешнем году нет и не может быть никаких запасов старого хлеба.

С Россией случилось нечто подобное тому, что случилось, по рассказу библии, в Египте, только с той разницей, что в России не было предсказателя Иосифа, не было запасливого управителя — того же Иосифа; но были молотилки, железные дороги, банки и большая потребность в деньгах и правительства и частных лиц. Во все предшествующие года, более 7–ми, хлеба было много, цены были низки, но потребность в деньгах всё росла и росла, как она равномерно растет среди нас, и удобства продажи, молотилки, железные дороги и агенты, покупатели поощряли к продаже и делали то, что хлеб продавался весь дочиста с осени. Если в последние годы, когда хлеб особенно понизился в цене, некоторые продавцы и стали выдерживать хлеб, выжидая цен, то эта выдержка была так трудна, что как только цены поднялись в начале весны нынешнего года и дошли до 50—60 коп. за пуд, так хлеб весь под метелку был продан и запасов прежних лет ничего не осталось. В 40–м году были не только запасы помещиков и купцов, были везде по мужикам трех–и пятилетние кладушки старого хлеба. Теперь обычай этот вывелся и нигде нет ничего подобного. В этом состоит третье соображение о том, что хлеба в нынешнем году не достанет.

Но мало того, что есть вероятия этого, есть признаки — и довольно определенные — того, что недостаток этот существует.

Один из таких признаков есть с каждым днем чаще и чаще повторяющееся явление того, что хлеба нет в продаже. В глуши неурожайных местностей, как в той, в которой я нахожусь теперь, в Данковском уезде, нет продажной ржи. Нельзя мужику найти муки. Вчера я видел двух мужиков Данковского уезда, которые объездили округу, хорошо известную им на 20 верст радиуса, по всем мельницам и лавкам, чтобы купить на деньги два пуда муки, и не нашли их. Один выпросил в складе чужого уезда; другой занял.