Читаем ПСС. Том 29. Произведения, 1891-1894 полностью

Не прошло еще получаса, как Михаил Михайлович уже сидел за карточным столом и соображал, назначать черви или трефы, и можно ли доверить показанию доктора, сказавшего бескозырного, но неверно назначающего.

После 3–х роберов закусили, потом еще сели, сто сыграли, потом поужинали, поговорили о ценах на хлеб, о завтрашних делах. Одно дело интересно, об убийстве. Поговорили еще о соседях, выборах и разошлись. Веселого, разумеется, ничего не было, но было то самое, что требовалось: убить время. Эта цель была достигнута, и Михаил Михайлович не видал, как прошли эти 6 часов, от 5 до 11. —

Войдя в свой номер, Михаил Михайлович разделся и слышал, как без него начался громкий хохот и говор в номере Эванова. Очевидно, он стеснял их. И ему стало грустно. Он совсем не хотел стеснять и никого не осуждал, напротив, хотел бы о ними и поврать, но как–то это не шло, и где он был, всем было неловко и скучно и ему тоже. Он разделся, убрался, похвалил Ефима за то, что он так всё разложил хорошо, и, оставив на перевернутом дне стакана откушенный сахар и достав начатую книгу. лег в постель, приготовил папироску, мармеладину и приготовился наслаждаться: лежа читать — это был роман Мопассана начатый, — он очень любил Мопассана, лежа есть мармелад круглый, рябинный и потом закурить славную папироску, аккуратно закрученную и заклеенную слюной.

— Славно! — сказал он себе, сам не зная, что славно.

Он почитал, доел, выкурил и потушил свечу, но долго не заснул: ему мешал женский голос, что–то шептавший за дверью. И по случаю этого женского голоса он вспомнил, как Савельев спрашивал его, давно ли он видел Виденеевых. Это были соседки — две дочери были. И если Савельев подозревал, что Михаил Михайлович был влюблен в них, то это была правда: он был влюблен в меньшую, и очень даже. Но то робость, что она откажет, то робость, что она только этого и ждет и примет, оттолкнули его, и он перестал ездить. «Поздно уже, поздно 35 лет, поздно жениться, — думал Михаил Михайлович. — Проживу и так, только бы не увлекаться — глупо».

Михаил Михайлович давал себе такой совет потому, что он, очень целомудренный по натуре человек, ведший очень воздержную жизнь, постоянно влюблялся и в влюбленном состоянии мучался, хотя и не делал внешних глупостей. Женщины были для него какими–то богинями, и это главное мешало ему жениться. Он считал себя недостойным их.

ПЕТР ХЛЕБНИК

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Действие происходит в III столетии в Сирии

ЯВЛЕНИЕ 1–е

Площадь перед домом. Сидят нищие: две женщины, трое мужчин, проходят жители. Нищие просят, им подают.

ЯВЛЕНИЕ 2–е

Входит нищий странник.

Странник.

Здорово, товарищ.

1–й нищий.

Откуда?

Странник.

Из Каира. Хорошо ли собираете?


1–й нищий.

Плохо, богатых мало.

Странник.

Как мало? А вот какие богатые дома (указывает). У этого, должно быть, тысячи.

Нищая.

Да, у этого богатства много, да он удавится, а ничего нищему не подаст.

2–й нищий.

Все знают Петра Хлебника. С тех пор, как я здесь живу, 30 лет, никогда никому корки хлеба не дал.

3–й нищий.

И жена и дочь такие же.

2–я нищая.

Нет, дочь все–таки добрее. Служанка сказывала.

1–я нищая.

Нет на свете скупее человека этого Петра, никогда никому не подаст.

Странник.

Как не даст. Кто умеет просить, выпросит.

1–й нищий.

Как же, попробуй.

Странник.

А вот выпрошу. Нет того человека, кто бы мне не дал, если я пристану.

Нищая и нищий.

Как же, выпросишь, не даст.

Странник.

Об заклад.

1–й нищий.

О чем?

Все обступают странника.

Странник. Да вот хочешь об заклад на три деньги?

1–й нищий.

Идет (бьют по рукам и смеются). Давай деньги.

Странник и нищий отдают деньги первой нищей.

2–й нищий.

Вот он как раз идет. Несет князю хлебы.

ЯВЛЕНИЕ [3–е]

Выходит Петр с рабом, несущим корзину хлеба.

Странник (подходит к Петру).

Христа ради страннику бездомному. Вы наши отцы, смилуйтесь. Кормилец, Христа ради, с голода умираю и т. д.

Петр (идет не оборачиваясь. Странник пристает, падает в ноги, хватает за полы). Отвяжись.

Странник.

Родимый, батюшка и т. д.

Петр.

Пошел прочь.

Странник (забегая с другой стороны, падает в ноги).

Батюшка и т. д.

Петр.

Отстань, убью (нагибается, берет камень).

Странник.

Милостивец. Пожалей. (Хватает за руку и т. д.)

Петр.

Говорил, изобью. Отстань. (Схватывает хлеб из корзины, бросает в него и уходит.)

ЯВЛЕНИЕ [4–е]

Те же без Петра.

Странник (подхватывает хлеб и бежит к нищим).

Что, говорил? Моя взяла. Вот она Петрова милостыня. (Показывает хлеб.) Давай деньги мои.

2–й нищий.

Ну, брат, счастлив ты. Выиграл, угости за это.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Внутренность дома. На первом плане сидят жена и дочь Петра. В глубине сцены кровать, на которой лежит Петр, мечется и бредит.

ЯВЛЕНИЕ 1–е

Петр.

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное