ПСС. Том 34. Произведения, 1900-1903

ДЕЙСТВИЕ 1.

<Сцена перегорожена: маленькая комната, спальня, кроватка детская с ребенком, горит ночник. Другая часть: гостиная, кабинет дамский, диван, ширмочки, письменный стол, шифоньер, много портретов. В спальне сидит и вяжет. В кабинет входит .>

<Уютная гостиная. Две двери — одна отворена.>

ЯВЛЕНИЕ I.

Входит , оглядывается, за ней .

Горничная.

Верно, в спальне.

Марья Васильевна.

Лиза. (Ждет. Идет к другой двери.)

[ЯВЛЕНИЕ II.]

(выходит из затворенной двери).

Лизавета Александровна вышли. Здравствуйте, матушка Марья Васильевна. Вышли, вышли.

Марья Васильевна.

Как же мне сказали, что она дома?

Няня.

Горничная не знает, они задним ходом пошли. Ох-ох-о!

Марья Васильевна.

Как, теперь, ночью?

(вздыхает).

Так прогуляться вышли.

(вглядывается в лицо няни).

А что же, разве Федор Васильич опять?..

(вздыхает).

Что же ему делается. Только и знает, что гулять — проматывать денежки, да еще и не свои.

Марья Васильевна.

Да неужели?

Няня.

Не глядели бы глаза, измучал он ее.

Марья Васильевна.

Куда же она пошла?

Няня.

Его ли искать, или так, уж не знаю. Да легко ли, увез деньги, да и прощай, второй день нету... Должно поехала его разыскивать.

Марья Васильевна.

Как же я ее не встретила.

Няня.

Да она уж с часок как вышла. Посидите. Может и вернется скоро. Хоть разговорите ее.

Марья Васильевна.

А здоровье ее как?

Няня.

Хорошего мало от такой жизни. Изболело сердце, на нее глядя.

Марья Васильевна.

Что же у них ничего не было — ссоры...

Няня.

Какая же от Лизаньки ссора? От нее кроме добра никто не видал. Ох, беспутный он человек.

Марья Васильевна.

Но разве он беспутный?

Няня.

А то какой же.

Марья Васильевна.

Да ведь он добрый.

Няня.

Это какая же доброта? Обещался, клялся. А теперь вот вторые сутки крутит где-то да еще с чужими деньгами.

Марья Васильевна.

Да не может быть.

Няня.

Вот те и не может быть. Деньги присланы от брата — проценты. Ох, непутевый человек!

[ЯВЛЕНИЕ III].

Входит в кофточке, шляпе, теплых ботинках и усталая бросается на кресло.

(не видит Марьи Васильевны. К няне).

Ох, голова болит.

Няня.

Да вы ложитесь.

Лиза.

Я не могу. (Замечает Марью Васильевну.) Ах, Маша, это ужасно (плачет).

Марья Васильевна.

Да, я слышала. Няня говорила. Где же он?

Лиза.

Никто не знает (рыдает).

Марья Васильевна.

Лиза! полно. Ведь нет никакой причины... отчаиваться...

Лиза, не отвечая, отрицательно качает головой.

Если бы он тебя не любил. А то ведь ты знаешь, что он весь твой, что это только увлеченье. Верно, опять Афросимов.

Лиза утвердительно кивает головой.

Верно, опять цыгане?

Лиза.

Да. Я узнала через извощика. Они обедали с Афросимовым, а потом уехали к цыганам.

Марья Васильевна.

Ну, что же так отчаиваться. Ну, увлекся.

Лиза.

Но тут хуже. Тут деньги, которые дядя прислал. И я всего боюсь.

Марья Васильевна.

Да, но ведь он знает, что деньги будут отданы.

Лиза.

Главное вино. Это ужасное вино. Зачем лишать себя человеческого образа...

Марья Васильевна.

Да, но ведь ты сама говорила, что теперь это стало реже.

Лиза.

Да, но если ему это нужно. Вот это-то и ужасно. Я вижу, что он не удовлетворен жизнью. Это-то и ужасно. Я не могу дать ему того, что он хочет. Он вечно страдает. Я вижу это. И это страдание проходит только, когда он выпьет, и только тогда он забывает то, что его мучает, но зато забывает и меня и всё. А когда он всё забывает, я не знаю, что он может сделать. Я всего боюсь.

Марья Васильевна.

Нет, этого не может быть.

Лиза.

Ах, с ним всё может быть. Если бы я не любила его. А то мне и себя жалко, и его жалко, и... обидно. За что?

Марья Васильевна.

Что делать?

Лиза.

Вот это-то я и думаю. Найти его. Я хотела ехать к цыганам, но потом испугалась.

Марья Васильевна.

Да, разумеется, нельзя.

Лиза.

А так оставаться тоже ужасно.

Марья Васильевна.

Знаешь что? Ведь я нынче дала rendez-vous у тебя Каренину — Виктору Ивановичу. Он сейчас придет.

Лиза.

Ах, зачем ты позвала его нынче. Мне не до гостей, а сказать всё свое унижение ему, чужому человеку...

Марья Васильевна.

Он тебе меньше чужой, чем кто бы то ни было. Может быть, он тебе чужой, но ты-то ему не чужая...

Лиза.

Перестань, глупости. Если бы это и было, то raison de plus²⁴⁶ не говорить ему.

Марья Васильевна.

Говори, не говори, он знает. И он один из тех людей твердых, даже холодных, но таких, которые раз полюбили и полюбили той чистой...

Лиза.

Я прошу тебя не говорить мне про это. Мой муж может... одним словом: мне больше, чем когда-нибудь хочется, нужно быть безупречной перед мужем, а говорить про то, про что ты говоришь, слушать это мне стыдно, и я чувствую, что это дурно.

Марья Васильевна.

Ну, ты знаешь, что у меня на этот счет другое убеждение, что любовь и чистая никогда не может быть веч[ная], но envisagez ce dont j’ai parlé comme non avenu,²⁴⁷ я просто предлагаю тебе обратиться к Каренину, как к вашему общему хорошему знакомому, товарищу и другу твоего мужа.

Лиза.

Обратиться в чем?

Марья Васильевна.