ПСС. Том 38. Произведения, 1909-1910

Люди говорят, что земля собственность. А говорят они это потому, что правительство признает землю собственностью. Но ведь правительство 50 лет тому назад признавало и людей собственностью, а пришло время и было признано, что люди не могут быть собственностью, и правительство перестало признавать людей собственностью. То же и с земельной собственностью: правительство теперь признает эту собственность и поддерживает ее своей властью, но придет время, и правительство перестанет признавать право земельной собственности и отменит его. А должно будет правительство отменить это право потому, что земельная собственность точно такая же несправедливость, как и бывшее право собственности на людей, как и крепостное право. Разница только в том, что крепостное право было прямое, определенное рабство; рабство же земельное — рабство посредственное, неопределенное. Там Петр был рабом Ивана, а теперь этот самый Петр раб неизвестно кого, но только наверное того, кто владеет той землей, которая нужна ему, Петру, для того, чтобы кормить себя и свою семью. Но мало того, что рабство земельное точно такое же и несправедливое и жестокое рабство, как и бывшее рабство крепостное, оно еще гораздо более тяжелое для рабов и гораздо более преступное для рабовладельцев, чем было рабство крепостное. При крепостном праве рабовладелец, если не из сострадания, то из расчета, чтобы не потерять работника, все-таки не давал человеку зачахнуть и умереть от нужды и, как понимал и умел, заботился о нравственности своего раба; теперь же земельному рабовладельцу дела нет до того, чахнет или развращается его безземельный рабочий. Он знает, что сколько бы их ни перемерло на его работе и как бы они ни были развратны, рабочие у него всегда будут.

Несправедливость и жестокость нового теперешнего рабства, рабства земельного, так очевидны, и положение рабов так тяжело везде, что это новое рабство, казалось, должно бы было быть признано столь же несвоевременным, как было признано полвека тому назад крепостное право и должно бы было, казалось, так же быть отменено теперь, как было отменено тогда.

Но, говорят, нельзя отменить земельную собственность потому, что если отменить ее, то нельзя равномерно распределить между всеми работающими и неработающими выгоды, даваемые землею разнообразных качеств. И это неправда. Для того, чтобы отменить земельную собственность, не нужно никакого распределения земель.

Как при отмене крепостного права не нужно было никакого распределения освобожденных людей, а нужно было только уничтожение закона, утверждающего крепостное право, так и при отмене земельной собственности не нужно никакого распределения земель, а нужно только уничтожение закона, утверждающего земельную собственность. И как при отмене крепостного права крепостные сами собой разместились, как им надо было, так точно и при отмене земельной собственности люди сами сумеют распределить между собой землю так, чтобы выгоды от пользования ею были одинакие для всех. Как они ее распределят, по системе ли «единого налога» Генри Джорджа или еще как-нибудь иначе, этого мы не можем предугадать. Верно одно, что стоит только правительству перестать поддерживать насилием явно несправедливое и угнетающее народ право земельной собственности, и освобожденные от насилия всегда сумеют с общего согласия распределить между собою землю так, чтобы все одинаково пользовались даваемыми землею выгодами.

Дело только в том, чтобы большинство землевладельцев, т. е. рабовладельцев, поняли, как это было при крепостном праве, что земельная собственность такое же тяжелое для рабов и преступное для рабовладельцев рабство, как и рабство крепостное, и, поняв это, внушили бы правительству необходимость отмены закона, утверждающего право земельной собственности, т. е. земельного рабства. Казалось бы, что как в 50-х годах лучшие люди общества, преимущественно сами дворяне, владельцы крепостными, поняв преступность своего, положения, разъяснили правительству необходимость отмены этого явно несвоевременного и безнравственного права, и крепостное право уничтожилось. Так точно, казалось, должно бы было быть и теперь по отношению к земельной собственности, т. е. по отношению земельного рабства.

Но, удивительное дело, теперешние рабовладельцы, т. е. земельные собственники, не только не понимают преступности своего положения и не внушают правительству необходимость уничтожения земельного рабства, но напротив, и сознательно и бессознательно всячески стараются скрыть от самих себя и от своих рабов преступность своего положения.