Читаем ПСС. Том 38. Произведения, 1909-1910 полностью

3. Наконец, если чернильные поправки в «Трех днях», т. е. в копиях № 79 а, б, в, принадлежат Толстому (а они все вошли в издание «Вестника Европы»), то должен существовать еще сводный список машинописного автографа «Трех дней в деревне» с этими поправками, сделанными рукой Толстого. Насколько они значительны, см. выше историю текста стр. 472.

БЛАГОДАРНАЯ ПОЧВА.

Очерк «Благодарная почва» был сначала стенографически записан А. Л. Толстой под диктовку Толстого, 21 июня 1910 г., в Мещерском (где он гостил у Чертковых). Под этим числом в Дневнике записано: «Продиктовал свою встречу с Александром, как он сразу обещал не пить» (см. т. 58, стр. 68). В письме к Софье Андреевне от 22 июня 1910 г. Толстой сообщает: «Я тоже здоров. Вчера даже был необыкновенно здоров — много работал и книжки Ив. Ив. Горбунова и еще пустой рассказец той встречи и беседы с молодым крестьянином» («Письма Л. Н. Толстого к жене». Под редакцией А. Е. Грузинского. М. 1913, стр. 586). В дневнике В. Ф. Булгакова от 21 июня 1910 г. приводится его разговоре Толстым о написанном накануне рассказе «Нечаянно», а затем следует: «Часа через два узнаю, что Л. Н. продиктовал Александре Львовне, которая записала стенографически новое небольшое произведение: разговор с крестьянским парнем. Видимо, его охватил такой счастливый творческий порыв. Конечно это (я уверен) — «следствие спокойной, тихой и в то же время богатой впечатлениями жизни в Мещерском» («Лев Толстой в последний год его жизни». Дневник В. Ф. Булгакова, изд. «Задруга», М. 1918, стр. 242).

Стенограмма этого рассказа, озаглавленного сначала «Из дневника», была переписана на машинке; эта машинопись, просмотренная и обработанная Толстым, была заново переписана на машинке и заново им исправлена 9 июля 1910 г., в Ясной поляне.

14 июля 1910 г. рассказ уже появился в газетах («Речь», «Русские ведомости», «Утро России») под заглавием «Из дневника», а ночью 15 июля Толстой написал особое заключение к нему. Об этом сообщается в дневнике А. Б. Гольденвейзера (от 15 июля): «Во время шахмат Лев Львович рассказал Льву Николаевичу, что в «Русских ведомостях» и в «Утре России» напечатан рассказ Л. Н-ча «Из дневника», разговор с крестьянином, написанный у Черткова. Л. Н. сказал, что как раз нынче ночью думал об этом рассказе и своим светящимся карандашом написал новое заключение к нему» (А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», II, М. 1923, стр. 122). Об этом же записано в дневнике В. Ф. Булгакова (от 19 июля): «К своему рассказу «Из дневника», только что напечатанному в газетах, Л. Н. написал заключение. Чертков посылает заключение в газеты, с припиской от своего имени о том, что напечатание его было бы желательно для Л. Н-ча. Л. Н. изменил приписку Черткова в том смысле, что Чертков считает заключение стоящим напечатания и потому посылает его в редакцию с разрешения Л. Н-ча. — Я больше на него сваливаю, — сказал мне Л. Н. — Пишу, что он считает эту вещь стоящей печати... Потому что я то не считаю ее такой. Вы покажите мою приписку Владимиру Григорьевичу: если хочет, пусть он ее примет, если нет, — пусть оставит по старому» («Лев Толстой в последний год его жизни Дневник В. Ф. Булгакова». М. 1918, стр. 2G8). См. т. 58, стр. 188—189

Эта запись В. Ф. Булгакова подтверждается рукописным материалом

В архиве В. Г. Черткова сохранился лист машинной копии этого «заключения». Тексту самого заключения предшествуют следующие слова В. Г. Черткова: «Господину Редактору Газеты. Лев Николаевич Толстой желает прибавить к напечатанному Вами на этих днях его очерку в №... Вашей газеты следующие заключительные строки». Эти слова зачеркнуты, а над ними написано рукой Толстого:

Въ тотъ самый день, когда я посылалъ вамъ очеркъ Л.Н.Т. Изъ дневника, онъ написалъ заключеніе къ этому очерку. Думаю, что эти строки стоять напечатанія и потому посылаю ихъ вамъ, предоставляя вамъ съ разрѣшенія Л. Н. воспользоваться ими, какъ вы найдете нужнымъ.

На этом же листе сделана приписка рукой Толстого, исправляющая ошибку в тексте очерка:

Пользуюсь этимъ случаемъ для того, чтобы сообщить вамъ, что при перепискѣ у насъ самаго очерка произошла ошибка, на которую желательно указать, такъ какъ она искажаетъ смыслъ изложенія. А именно: вмѣсто словъ: «Отпрегъ плугъ, убралъ лошадь и съ четверть версты, бодрый, веселый, пришелъ ко мнѣ за книгами», — слѣдуетъ поставить: «отпрегъ плугъ, убралъ лошадь и за четыре версты, бодрый, веселый, пришелъ ко мнѣ за книгами».

Из пометки, сделанной на этом месте рукой А. П. Сергеенко, видно, что это «письмо в редакцию» было просмотрено и исправлено Толстым 18 июля 1910 г. Текст «Заключения», вместе с сопроводительным письмом от имени В. Г. Черткова (в несколько измененной по сравнению с предложенной Толстым форме, с датой — 24 июля 1910 г.), появился в газете «Речь» от 27 июля (1910, № 203), под заглавием: «Новый отрывок из дневника Толстого (Письмо в редакцию)».

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза