ПСС. Том 57. Дневники и записные книжки, 1909 г.

¹⁸¹30-го. Проснулся рано. 8 оборванцев. Чувствовал в них людей, но не мог обойтись с ними по-человечески. — Тарас, с ним хорошо поговорил. Потом сел за работу, за Разговор и много и, кажется, порядочно писал. Был Буланже, говорил с ним о Конфуции. Ездил кататься с Пошей. Приятно. Дома Веточка, дочь Лизы. Оч[ень] уж чуждая, я не добро говорил с ней. Одно хорошо, что я так приучил себя, что как только согрешу против любви с человеком, так сейчас больно чувствую. И входя в общение с людьми, помню. Это прогресс. И я не могу не радоваться.

Сейчас вечер, 10-й час. Прочел пись[ма], ответил. Записать нечего. Нешто ту странную мысль, к[оторая] мне вчера пришла в голову о том, что все наши восприятия чувствами совершаются через осязание, для к[оторого] нужна материя — вещество. Через вещество же мы и отделены от Всего. Для нашего отделения нужно вещество. Но почему не вообразить себе совсем другие существа, к[отор]ые могут получать впечатления и быть отделены не веществом, а чем-либо другим. Так что мы, живя в иллюзии вещества, не знаем, не можем знать эти нематерьяльные существа, так как не знаем того, что отделяет их от Всего, так же, как они не могут знать нас и того, что нас отделяет — вещество, к[отор]ое не существует для них. Всё это чепуха, но меня занимала тем, что как-то особенно живо показывала мне то, что не только наш мир есть один из бесчисленного количества миров (опять количество). Ну хоть то, что наш мир иллюзия, и что реально только то, что воспринимает.

¹⁸²В зале Веточка, иду помогать Соне.

2 Окт.

Совсем не записал вчерашний день. День б[ыл] мало содержательный. Ничего не работал, только ответил недлинно, но не дурно на письма. Ездил в шараб[ане] в Судаково. Мысль о старой жизни отца с Телятин[ками] и Судаковым. Разумеется не напишу — некогда. Здоровье хорошо, но умственно вял. За обедом оч[ень] тяжело переносил разговоры с Веточкой. Как тип, оч[ень] характерный.

¹⁸³Вечером читал о¹⁸⁴ людоедах в Африке и думал об отношении с ними христиан, разумеется, непротивляющихся. И сначала смутился, но потом одумался и понял, что, во 1-х, если и побьют многих, неизбежно будут удивлены и пожелают пользоваться их добротой и самоотречением, а потом и поймут, глядя на их всегдашнее довольство, преимущество их понимания жизни. Ну да это может и не быть; одно несомненно, что никогда род человеческий или общества людей не разделятся на два лагеря: одних — диких зверей, а других — святых. В действительности везде, как было, так и есть: весь род человеческ[ий] стоит на постепенных в духовном совершенстве состояниях, и между дикими и святыми много промежуточных ступеней, всё приближающихся к совершенству любви.

Сегодня, 2 Окт[ября]. Прекрасно спал, гулял и думал:

1) О художе[ственном]¹⁸⁵ писании, в к[отор]ом относиться с радикальным недоумением, т. е. с разумным христ[ианским] мировоззрением, к описываемой современности. Могло бы быть оч[ень] сильно и оч[ень] заманчиво. Слава Богу, не имею своей воли. Захочет Он — сделаю.

2) Думал сейчас, при чтении прекрас[ных] дней Н[а] К[аждый] Д[ень], о том, что то, что я сознаю своим «я», есть сознание Богом самого себя через весь мир, в том числе и через меня. От этого-то Б[ог] есть любовь.

Может казаться неясно, но мне и ясно, и умиленно радостно.

————————————————————————————————————

Кончил записывать, сажусь за работу Разговора, к к[отор]ому уяснилось важное.

3 и 4 Окт.

Вчера видел кошмарный сон о герц[огине] Ольденб[ургской] и как меня бросили «под сводами», и как я жалуюсь и сержусь на всех тревожащих меня. Письма мало интересные. Немного поправил Разговор. Ходил до Козл[овки]. Соня и Андр[ей] с женой приехали за мной. Андр[ей] и она оч[ень] жалки мне и, слава Богу, нет к ним недоброго чувства. Простился с Пошей милым. Сегодня, 4 Ок[тября]. Много писал. Одно письмо серьезное, и поправил оконч[ательно] Разговор и Анар[хизм]. Ездил верхом. Сейчас ложусь на предобеденный сон.

5, 6, 7, нынче 8 Окт.

Вчера. 7. Оче[нь] дурно себя чувствовал. Утром ходил к лесничему, говорил с Голд[енблатом] о Телят[инских] мужиках. Дома ничего не делал. Читал Андр[еева] и Чел[ышева], к[оторые] оба приезжают. Вечер тоскливо. Хочется умереть. Спрашивают: что же тебе дурно? Не дурно, а там лучше.

Ночью от живота не спал.

Третьего дня, 6-го. Плохо поправил Разговор, и несколько писем. Ездил с Душ[аном] к Звегинц[евой]; неприятный стражни[к]. Трудно, но тем нужнее удержать любовн[ое], братское отношение. Вечером ничего особенного. 5-го. Вероятно, то же самое. Тоже нездоровилось. Нынче немного, оч[ень] немного получше. На душе хорошо. Записать:

1) Забыл всё. Одно помню: ч[то] надо бы ответить тому, кто за меня осуждает за то, что я не беден, как Иоан Кр[еститель], — ответить, ч[то] Иоан святой, а я отставной офицер, жил дурной жизнью и только к старости начавший думать о Боге и кое-как добираться до того, как бы служить Ему.

2) Ученый определил 7000 видов мух.

9 Окт.