ПСС. Том 65. Письма, 1890 — 1891 (январь-июнь)

1890 г. Августа 8. Я. П.

Вы спрашиваете, почему нельзя любить Христа. Я не говорю о том, что можно или нельзя, должно или не должно любить Христа; я говорю, что я этого чувства не знаю и не понимаю. Говорил же я про это, потому что часто встречал людей, профессирующих фальшивую любовь к Христу; а фальшивое мне всё очень противно, особенно когда оно касается самых важных и дорогих предметов.

Я знаю только две любви: любовь к богу и к живому ближнему. А Христос не бог и не живой человек. И этому, т. е. любви к богу и ближнему, научил меня Христос, за что я ему очень благодарен, почитаю его память, но не люблю, потому что любить можно только бога-отца и живых людей. Христа любить, как бога, я не могу, потому что любовь к неживому во плоти существу может быть только одна к богу-отцу, тому, от которого я исшел и к которому иду, как и научил нас Христос.

Нам не Христа надо любить, а от него понять, как надо любить бога. Если же мы будем себя уверять, что любим Христа, как бога, то мы никак не можем подражать Христу в установлении правильного отношения к отцу, в его любви к богу. А он сам сказал, и я ему верю, что в этой любви всё.

Мы же, пропустив эту сущность учения Христа, делаем себе кумира из Христа и потому, хотя и считаем Христа богом, удаляемся совершенно от учения Христа и лишаем себя возможности следовать ему. И вот эту-то ошибку делают часто; и ошибка эта производит много зла.

Печатается по машинописной копии из AЧ. Дата копии «7 августа 1890 г.» исправляется на один день по записи в Дневнике Толстого 8 августа (см. т. 51, стр. 73) и Списку М. Л. Толстой.

Константин Александрович Вяземский (1852—1903) — воспитанник Пажеского корпуса, путешественник, в 1883—1884 гг. совершивший путешествие верхом по Африке, а в 1891—1893 гг. по Азии. В 1896 г. постригся в монахи в Пантелеймоновском монастыре в Турции. С Толстым познакомился 11 июня 1890 г. в Ясной Поляне. См. Дневники Толстого 1890 и 1891 гг., тт. 51 и 52.

Ответ на письмо Вяземского без даты.

123. Джорджу Кеннану (George Kennan).

1890 г. Августа 8. Я. П.

My dear m-r Kennan,¹

Несмотря на английское обращение, смело пишу вам по-русски, уверенный в то[м], что вы, с вашим прекрасным знанием русского языка, не затруднитесь понять меня.

Не помню, отвечал ли я вам на ваше последнее письмо.² Если я этого не сделал, то надеюсь, что вы за это не сердитесь на меня.

С тех пор, как я с вами познакомился, я много и много раз был в духовном общении с вами, читая ваши прекрасные статьи в «Century»,³ который мне удалось доставать без помарок.⁴ Последние статьи еще не прочтены мною, но я надеюсь достать их. В последнее же время вспоминал о вас по случаю ваших, произведших такой шум во всей Европе, статей о сибирских ужасах. Часть этих статей, незамаранная, дошла до меня в журнале Стэда⁵, не помню каком, «Pall Mall Budget»⁶ или «Review of Reviews».⁷

Очень, очень благодарен вам, как и все живые русские люди, за оглашение совершающихся в теперешнее царствование ужасов.

Вы, верно, слышали про страшную историю повешения в Пензе двух крестьян из 7, приговоренных к этому за то, что они убили управляющего, убившего одного из них.⁸ Это было в газетах, и даже при том освещении, которое дано этому правительственными органами, возбуждает страшное негодование и отвращение, особенно в нас русских, воспитанных в сознании того, что смертная казнь не существует в нашем законодательстве. Помню, сколько раз молодым человеком я гордился этим, теперь же с нынешнего царствования смертная казнь получила у нас права гражданства и без всякого суда, т. е. с подобием его.

Об ужасах, совершаемых над политическими, и говорить нечего. Мы ничего здесь не знаем. Знаем только, что тысячи людей подвергаются страшным мучениям одиночного заключения, каторге, смерти и что всё это скрыто от всех, кроме участников в этих жестокостях.

Разговорился я о том, что интересует вас и не может не интересовать меня; цель же моего этого письма вот какая:

Нынешней зимой появилась на Петербургской выставке передвижников картина Н. Ге: Христос перед Пилатом, под названием «Что есть истина», Иоанн XVIII, 38. Не говоря о том, что картина написана большим мастером (профессором академии) и известным своими картинами — самая замечательная: «Тайная вечеря» — художником, картина эта, кроме мастерской техники, обратила особенно внимание всех силою выражения основной мысли и новизною и искренностью отношения к предмету. Как верно говорит, кажется, Swift,⁹ что «we usually find that to be the best fruit which the birds have been picking at»,¹⁰ картина эта вызвала страшные нападки, негодование всех церковных людей и всех правительственных. До такой степени, что по приказу царя ее сняли с выставки и запретили показывать.¹¹