ПСС. Том 65. Письма, 1890 — 1891 (январь-июнь)

⁷ Об этом см. в воспоминаниях В. В. Рахманова «Л. Н. Толстой и «толстовство» в конце восьмидесятых и начале девяностых годов» — «Минувшие годы» 1908, 9, стр. 23 и 28—29.

127. В. Г. Черткову от 10 августа 1890 г.

128. Н. Н. Ге (отцу).

1890 г. Августа 22. Я. П.

Получил уже давно ваше письмо, дорогой друг, и хотя оно не требует никакого ответа, хочется откликнуться. —

Третьякову я, грешный человек, писал,¹ когда вы еще были у нас, под секретом от всех. Мне искренно было жалко его, что он, по недоразумению, упустит ту картину, во имя кот[орой] он скупает всю дрянь, надеясь на то, что, собрав весь навоз, попадет и жемчужина. —

У меня был некто Якубовский² из Петербурга, знакомый Ильина,³ недели две (или меньше) тому назад, и картина еще не уехала. Из Америки кое-кто отвечали.⁴ Один, Гаррисон,⁵ пишет, что едва ли будет иметь успех, так как фиаско выставки картин Верещ[агина]⁶ отбило охоту от русск[их] картин. Ведь везде всё дело рекламы, а тем более в Америке, и успех и неуспех ничего не показывают, как только достоинство и мастерство рекламиста. А вы волнуетесь. Стыдно, дедушка, голубчик. Я говорю стыдно, а сам такой же — дорожу славой мирской. Но борюсь сильно и упорно и вам советую. Я живу хорошо, заливаем волнами моря мирского, но кое-как не захлебываюсь. Золотарев на-днях был. Он ездил к брату⁷ кончать дела и теперь возвращается к отцу, где прекрасно живет. Теперь у меня Ругин. Он пришел с Рощиным⁸ из Алех[инской] общины, и Рощин поселился у Буткевича, а Ругин у Булыгина. Все они устраиваются, и внешняя жизнь идет так, что похвалиться нечем, но внутренняя неукоснительно двигается, как росток.

Ну, пока прощайте. Целую вас, и Колечку, и Рубана, и их жен и детей. Как им живется? Верно, хорошо.

Л. Толстой.

Полностью опубликовано в ТГ, стр. 133—134. Датируется на основании пометы на автографе письма и записи в Дневнике Толстого 23 августа: «Вчера написал Ге» (т. 51, стр. 80).

Ответ на письмо Н. Н. Ге, оставшееся неизвестным.

¹ См. письмо № 94.

² Юрий Осипович Якубовский (1857—1929), банковский чиновник сначала в Петербурге, потом в Туркестане. Якубовский заезжал в Ясную Поляну 14 августа проездом в Ташкент.

³ О Н. Д. Ильине см. прим. 12 к письму № 123.

⁴ См. прим. 1 к письму № 94.

⁵ Вендель Гаррисон. См. о нем т. 63, стр. 344.

⁶ Василий Васильевич Верещагин. См. прим. 1 к письму № 109. В 1890 г. картины Верещагина выставлялись в Бостоне.

⁷ Максим Петрович Золотарев, московский купец; летом жил в имении близ г. Серпухова.

⁸ Сергей Иванович Рощин (р. 1864), уроженец г. Выксы, Нижегородской губ.

129. В. Г. Черткову от 22 августа 1890 г.

130. П. И. Бирюкову и Е. И. Попову.

1890 г. Августа 24. Я. П.

Слова же «верую, помоги моему неверию» я никогда не любил. Петр I повторял их.

Не надо говорить: не верю, а хочу верить (то же, только переставлено), а если чуть-чуть не веришь, то сейчас же всеми силами души, т. е. ума, внимания, энергии, итти по этому открывающемуся пути неверия. Если же искать, искать извне помощи, то я искал бы ее для неверия. И сказал бы: не верю, помогите все моему неверию.

Надо смело итти по неизвестному пути, который открывается, его узнаешь только, когда пойдешь по нем. «Ну, не верю, ну, всё это слова, измышления людские. Ничего нет разумного, совершенного вне меня. Назначения мне нет никакого. И мои дела, и жизнь безразличны и никому не нужны такие или иные». — Ну, и прекрасно, и давай жить дальше с такими взглядами, давай действовать, а если скучно и совсем ясно, что всё — всё равно, давай застрелюсь. Где пистолет, и порох, и пуля?

Я хочу сказать, что для познания истины мало ума и желания, нужна энергия, последовательность, упорная мысль. Чтобы узнать истину, нужно пробить перегородки, стены лжи. А чтобы пробить их, надо смело итти на них, в них.

«Верую, помоги моему неверию», это то рассуждение, которое поддерживает подобие веры, держит на балансе палку, которая должна упасть. Это та вера, которая делается, а не та настоящая, которою всё остальное делается.

Так: «Господи, милостив буди мне грешному» я теперь не совсем люблю, потому что это молитва эгоистическая, молитва слабости личной и потому бесполезная.

Опять слабость личности никто не поддержит. Если личность, то слабость. Чтобы спастись от нее, надо найти опору вне себя — забыться в работе (как мы забываемся в тачании сапогов, в пахоте), в работе всей жизни. А успокоить личность нельзя. Как скоро личность, то она мечется и страдает. А «Верую, господи, помоги моему неверию» я совсем не люблю, потому что это прямо дурно. Если уже так, то лучше сказать себе: не верю, как прекрасно, что я не верю. Давай разрушу в себе всю эту чепуху, которую я назвал верой, и буду жить весело и свободно. Только этим путем можно прийти, и не прийти, а сознать, обнажить свою веру. Перестать, как тот мальчик, который упал в колодезь, держаться за край и прыгнуть вниз — на дно.¹