ПСС. Том 65. Письма, 1890 — 1891 (январь-июнь)

«...Кто хотел бить по царизму, тот неизбежно замахивался на империализм»³⁷. Чем больше обострялся конфликт Толстого с царским самодержавием, со всей правящей верхушкой царской России, тем с большей силой, настойчивостью, последовательностью выступал он и против международного империализма. Это показала его публицистика 90-х годов.

IV

Многие письма Толстого содержат его высказывания о русских писателях, советы и суждения по конкретным вопросам литературного мастерства. Эта сторона переписки Толстого представляет исключительный интерес.

Те письма Толстого, где отражено его отношение к различным произведениям русской литературы, помогают уяснить характер его преемственных связей с писателями предшествовавших ему поколений.

Для изучения истоков толстовского реализма исключительно важен тот список — «Сочинения, произведшие впечатление», — который дан в одном из его писем за 1891 г.³⁸

Толстой указывает, что еще в детском возрасте «огромное» впечатление на него произвели «русские былины: Добрыня Никитич, Илья Муромец, Алеша Попович. Народные сказки». Среди стихов Пушкина, прочитанных в этом же возрасте, он особо отмечает стихотворение «Наполеон».

С высказыванием Толстого о былинах стоит сопоставить запись, сделанную им в Дневнике 14 июня 1856 г.: «Начинаю любить эпически легендарный характер»³⁹. Произведения русского народного творчества, и в особенности произведения народного героического эпоса, оставили глубочайший след в художническом сознании Толстого и своеобразно преломились в эпической героике «Войны и мира». Важно отметить, с другой стороны, что трактовка Наполеона в «Войне и мире» тесно связана с пушкинской традицией. Правда, именно Толстой — впервые в мировой литературе — до конца разоблачил и разрушил «наполеоновскую легенду», представив французского императора-завоевателя в резко критическом освещении, без того привычного ореола величия, которым он был окружен в произведениях западноевропейских писателей. Вслед за Пушкиным Толстой показал поражение Наполеона как результат справедливого возмездия деспоту и агрессору со стороны русского народа. Та «длань народной Немезиды», о которой писал Пушкин в своем стихотворении, в реалистически-новаторском истолковании Толстого превратилась в «дубину народной войны».

В числе тех произведений, которые произвели на него «огромное» или «большое» впечатление в юные годы, «с 14-ти лет до 20-ти», Толстой называет «Евгения Онегина» Пушкина, «Героя нашего времени» Лермонтова и особенно включенную в лермонтовский роман повесть «Тамань», ряд произведений Гоголя («Шинель», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Невский проспект», «Вий», «Мертвые души»). Он высоко ценил также «Записки охотника» Тургенева и повесть Григоровича «Антон Горемыка».

Этот перечень говорит о глубокой, органической близости Толстого к традициям русского критического реализма первой половины XIX в.

В высшей степени примечательно письмо Толстого к Д. В. Григоровичу от 27 октября 1893 г. Поздравляя Григоровича с 50-летним юбилеем его литературной деятельности, Толстой вспоминает о том сильном впечатлении, которое произвели на него в юности «Записки охотника» Тургенева и первые повести Григоровича. По словам Толстого, повесть «Антон-Горемыка» при первом чтении вызвала в нем «умиление и восторг», явилась для него «радостным открытием того, что русского мужика... можно и должно описывать не глумясь и не для оживления пейзажа, а можно и должно писать во весь рост, не только с любовью, но с уважением и даже трепетом»⁴⁰.

Это письмо свидетельствует не только о личной симпатии Толстого к Григоровичу как человеку и художнику. Оно является одним из доказательств тесных внутренних связей между творчеством Толстого и передовой русской литературой 40-х годов, выступавшей под знаменем реалистической правдивости и пристального, сочувственного внимания к простому человеку, мужику. Толстой, в творчестве которого, еще начиная с ранних произведений, проявилось замечательное умение «переселяться в душу поселянина»⁴¹, явился в этом отношении продолжателем глубоко прогрессивных, демократических традиций своих ближайших литературных предшественников. Вместе с тем понятно, что Толстой, который отразил не только страдания и нужду народных масс, но и их способность к патриотическому подвигу, их решающую роль в судьбах родины и который в своих последних произведениях сумел передать накопившиеся в массах стихийные чувства протеста и негодования, внес в разработку демократической темы нечто качественно новое, по сравнению со своими предшественниками и современниками.