ПСС. Том 67. Письма, 1894 г.

ТЕ — «Толстовский ежегодник».

ТТ — «Толстой и о Толстом», новые материалы, сборники 1, 2, 3, 4, вып. 1 — М. 1924; вып. 2 — М. 1926; вып. 3 — М. 1927: вып. 4 — М. 1928.

Л. Н. ТОЛСТОЙ

1894 г.

Портрет художника Н. А. Ярошенко

1894

1. А. Ф. Кони.

1894 г. Января 2. Москва.

Дорогой Анатолий Федорович.

Вы, может быть, слышали про возмутительное дело, совершенное над женою к[нязя] Хилкова. У нее отняли ее детей и отдали матери ее мужа.¹ Она хочет подать прошение государю. Прошение это ей написал ее beau frère,² и мне оно не нравится.

Сам я не только не сумею написать лучше, но и считаю бесполезным и нехорошим учтиво просить о том, чтобы люди не ели других людей. Но вы именно тот человек, который, глубоко чувствуя всю возмутительность неправды, может и умеет в приятных формах уличить ее. Помогите этой несчастной и почтенной женщине. Может быть, вы поправите или напишете ей прошение и направите ее на [путь] наибольшей возможности успеха.

Простите за то, что надоел вам. Просьба этого письма для меня важнее всех.³

Любящий вас Л. Толстой.

Опубликовано впервые (почти полностью) в «Литературных приложениях «Нивы» 1908, 9, стр. 68. Письмо было послано с Ц. В. Винер, которая проездом в Петербург останавливалась в Москве и была у Толстого в Хамовниках 2 января 1894 г. Датируем его этим числом.

Анатолий Федорович Кони (1844—1927) — либеральный юрист, литератор и общественный деятель. Знаком с Толстым с 1887 г.

¹ О Дмитрии Александровиче Хилкове и его жене, Цецилии Владимировне Винер, см. ниже письмо № 3 к Александру III и письма к ним №№ 28 и 42. Об отобрании у них детей полицией см. т. 66, стр. 423.

² Зять. Николай Федорович Джунковский, двоюродный брат Д. А. Хилкова, женатый на сестре его жены, Елизавете Владимировне Винер. См. т. 64, стр. 210.

³ По просьбе Толстого, А. Ф. Кони написал Ц. В. Винер новое прошение к царю. Мнение Толстого о нем см. в письме к В. Г. Черткову от 8 февраля (т. 87, № 363).

* 2. Е. И. Чертковой.

1894 г. Января 2. Москва.

Многоуважаемая Елизавета Ивановна,

Письмо это вам передаст несчастная жена Хилкова, у которой, как вы знаете, отняли ее детей. Она едет в Петербург, чтобы там хлопотать и подавать прошение государю. Мне лично не нравится прошение и тон и содержание его, но так понятны страдания матери и желание как бы то ни было вернуть детей или хотя бы вырвать их от неуважаемой и нелюбимой женщины,¹ что не решаешься отсоветовывать. Помогите ей, чем можете.

Простите, дорогая Елизавета Ивановна, что утруждаю вас, и верьте искренним чувствам уважения и любви.

Лев Толстой.

Датируется на основании содержания.

Елизавета Ивановна Черткова, рожд. Чернышева-Кругликова (1832—1922) — мать Владимира Григорьевича Черткова; была близка к императрице Марии Федоровне.

¹ Юлии Петровны Хилковой, матери Д. А. Хилкова. О ней см. письмо к ней от 5 ноября 1893 г., т. 66, стр. 423—424.

3. Императору Александру III.

1894 г. Января 2—3? Москва.

Государь!

Простите меня, если тон этого письма и самое обращение к Вам будут не такие, к каким Вы привыкли; простите меня и, ради бога, прочтите это письмо без чувства предубеждения и, если возможно, с тем чувством братской любви, которое свойственно всем людям и которое одно побудило меня писать Вам.

Над князем Дмитрием Александровичем Хилковым, отставным полковником, живущим теперь в Закавказском крае, куда он сослан за свои религиозные убеждения, и в особенности над его женой, совершено было в октябре нынешнего (теперь уже прошлого, 93-го) года именем Вашим одно из самых жестоких и возмутительных преступлений, противных всем законам божеским и человеческим. Из прилагаемого письма,¹ писанного не для Вас и потому не подготовленного (в котором я нарочно не изменил и не прибавил ни одного слова), Вы узнаете, в чем заключается это неслыханное в наше время по своей жестокости² дело, совершавшееся, как все совершавшие его говорили, по Вашему, т. е. высочайшему повелению. К прилагаемому письму считаю нужным прибавить только некоторые подробности о положении, характере и жизни самого Хилкова.

Хилков, единственный сын богатой семьи, служил сначала в лейб-гусарах, потом, во время турецкой кампании, кажется, командовал казачьим полком. Во время этой войны ему случилось в рукопашной схватке своими руками убить турецкого офицера. Случай этот имел на него такое влияние, что он тогда же объявил начальству, что не может продолжать более военной службы, и тотчас же после кампании вышел в отставку, убедившись в том, что христианство, которое он исповедовал, требует совсем другой жизни, чем ту, которую он вел, и поселился в деревне. В деревне он старался вести жизнь, сообразную с тем представлением, которое, справедливо или нет, он составил себе о христианской жизни. Он отдал всё свое, переданное ему матерью, довольно большое имение крестьянам, не оставив себе ничего, и на наемной земле своим трудом стал зарабатывать свой хлеб и так жил около десяти лет.³