ПСС. Том 67. Письма, 1894 г.

Получил ваше письмо — не знаю ни вашего имени, ни отчества — и с большим, не только интересом, но волнением прочел его. В том деле, которое предстоит вам, я думаю, что самое лучшее держаться того, что говорит Христос своим ученикам: И не думайте о том, что вы будете говорить тогда, когда поведут вас к властям, дух божий будет тогда говорить за вас. Это самое относится до вас. Нельзя вперед предвидеть, что и как вы скажете в том или в другом случае, во-первых, потому что человек не всегда одинаков, а постоянно изменяется, и мы не можем знать, в какую минуту нас застанет испытание; во-вторых, потому что обстоятельства, в которые мы можем быть поставлены, бесконечно разнообразны. Вы будете ждать и думать о том, что отвечать на призыв к военной службе, а вы, может быть, призваны к совсем другому испытанию, в котором ваш поступок может быть еще важнее, чем в деле военной службы. Дело ваше только в том, чтобы в сознании своем довести истину до наибольшей ясности и свою склонность следовать ей до наибольшей привычности. Не думайте, чтобы я осуждал вас за то, что вы думаете и так серьезно о том, что предстоит вам — это вполне естественно, — но я советовал бы вам сколько можно воздерживаться от этих дум. Чем меньше вы будете вперед думать, тем больше у вас будет силы в решительную минуту. Вы, вероятно, уже знаете о судьбе сельского учителя крестьянина Дрожжина, который года два тому назад отказался, будучи призван к военной службе, от присяги и ношения оружия и был за то приговорен в дисциплинарный батальон в Воронеже, где его замучили, так что он на днях умер от чахотки. Совет мой во всех такого рода делах такой: не загадывать вперед, не возбуждать в себе желание отказаться; напротив, возбуждайте в себе желание покориться, что для вас вполне естественно, т[ак] к[ак] своим отказом вы повергнете в отчаяние своих близких, любящих вас; откажитесь же только в том случае, если вы будете не в силах поступить иначе. При этом, главное, постарайтесь отрешиться от мнения людей, чтобы оно не влияло на вас, а поступайте так, как бы вы поступили перед богом, если бы никто никогда не узнал про то, что вы сделали. Прощайте, любящий вас

Л. Т.

Печатается по копии, написанной рукой М. А. Шмидт. Дата копии, подтверждаемая письмом адресата.

Василий Кондратьев (р. 1873) — рабочий-печатник из г. Николаева Херсонской губ.

Ответ на письмо В. Кондратьева от 31 января 1894 г., в котором он сообщал о предстоящем ему осенью 1894 г. призыве на военную службу.

* 39. Б. Н. Леонтьеву.

1894 г. Февраля 8. Я. П.

Всё это последнее время часто думал и говорил про вас, дорогой Борис Николаевич. — Смерть Дрожжина очень поразила меня. Что-то очень значительное совершается вокруг нас. Такое мое чувство. И смерть Дрожжина особенно усилила во мне сознание важности переживаемой минуты. Всякая минута всегда важна, но не всегда сознаешь это, как я сознаю теперь. Мысль, выраженная вами о том, чтобы составить биографию Дрож[жина], пришла всем нам. От Черткова не имею еще известий после смерти Д[рожжина].¹ Мне тоже самому пришла эта мысль. А вы почему не возьметесь за это? Так как я всю жизнь занимался писанием, я знаю, что нельзя по своей воле писать, что и как хочешь. Писать повести и глупости можно, но писать такие вещи, кот[орые] тронут сердца людей, нельзя по своей воле. Одно, что от нас зависит, это то, чтобы быть наиболее чистым проводником этой силы, не задерживая ее и не загрязняя ее своим. Это и не может быть иначе. Если браки, в смысле выбора супругов и рождения детей, происходят независимо от нашей воли, то брак или воздержание от брака в нашей воле.² Если это не в нашей воле, то как же может рождение мыслей, того, что движет всем человечеством, быть предоставлено произволу людей. Я пишу всё это к тому, что напишет биографию Д[рожжина] (а это должна быть книга, к[оторая] глубоко тронет сердца людей) тот, кому это будет предназначено. Вы мне неясно пишете об Ан[не] Льв[овне],³ но я понял, что она душевно расстроена. Это очень тяжелый крест, посланный Ис[ааку] Бор[исовичу], если это так. Дай бог ему силы наилучшим образом нести его. Очень мне жаль тоже Бодянского.⁴ Мне кажется, что при том напряженном труде и внимании, кот[орые] нужны для устройства жизни, как жизнь Скорох[одова]⁵ и Бод[янского], надо со стороны их друзей самую большую внимательность и осторожность, как бы чем помочь ему, поддержать его и не помешать ему. Особенно таким самоотверженным натурам, как они оба, связанные семьями. Передайте мой привет Ал[ександру] Ал[ександровичу].⁶ Он очень мне был приятен в то короткое время, как я видел его. Прощайте, целую вас. Пишите хоть изредко.

Л. Толстой.

Про дело Хилк[овой] ничего еще не знаю. Знаю, что она подала прошение, и жалею об этом.

Анненкова просит меня узнать, нельзя ли к Файнерману в его школу поместить ее воспитанника мальчика. — Ответьте мне. Мальчику 18 лет.