ПСС. Том 71. Письма, 1898

Ответ на письмо Ернефельта от 14 декабря, в котором Ернефельт сообщал, что написал книгу на евангельскую тему и драму о «исторической личности Финляндии, Самуэле Крёель, верившем в возможность посредством законного преследования добиться правды против угнетателей народа». В письме он излагал содержание и своей книги и драмы.

¹ Говорится о намерении Толстого уйти из дома. См. письмо № 196 и прим. к нему.

² «Воскресение».

³ О. К. Клодт.

* 349. А. П. Щербаку.

1898 г. Декабря 16. Москва.

Дорогой Щербаков,

Называю вас так, п[отому] ч[то] забыл ваше имя, отчество, но не вас, и очень рад был получить от вас письмо и узнать о вас.

Я очень сожалел о том, что ваша жизнь на Лысой Горе расстроилась. Претерпевый до конца спасен будет, и мож[ет] б[ыть], если бы вы потерпели еще, жизнь бы наладилась; разумеется, не царство небесное на земле, кот[орого] мы всегда склонны ожидать от наших усилий, а такая жизнь, кот[орая] была бы сносна материально и удовлетворяла бы вашим нравственным требованиям и была бы воспитательна для детей. Но теперь нечего cry spilt milk,¹ и вам надо устроиться как можно лучше в Америке. Знаете ли вы про колонию в Georgia Christian Commonwealth, издающую журнал Social Gospel? Там участвует мне знакомый и прекрасный человек Ernest Crosby из New York’a. Он не живет там, но пишет в их журнале. Я думаю, что жизнь их сложилась не без компромиссов, но исповедуют они самое ясное, простое и трудное исполнение христ[ианского] учения в жизни, т. е. ставят единственной связью общественной не насилие и справедливость, понимаемую каждым обществом по-своему, а свободу и любовь. Я не имею понятия о том, насколько это далеко от вас, но думаю, что вам бы хорошо было ознакомиться с этой колонией и ее обитателями.

Кланяйтесь и от меня Тверскому² и пишите мне изредка. Большая часть духоб[оров] перееха[ла] или, скорее, переезжает теперь в Канаду. Там отведены им на границе Манитобы в двух кусках 100 000 десят[ин] очень хорошей земли с лесом и водой. Желаю вам всего хорошего.

Любящий вас

Л. Толстой.

16 дек.

Печатается по копировальным листам из АЧ. Год в дате определяется по содержанию письма.

Антон Петрович Щербак (Щербаков, 1863—1930) — уроженец г. Сумы, Харьковской губ., с 1880-х гг. принимавший участие в революционном движении; неоднократно арестовывался и отбывал заключение в тюрьмах. В 1896—1897 гг. работал в общине «Лысая гора» на Кавказе. В 1898 г. уехал в Калифорнию и жил на ферме близ Лос-Анжелоса. С Толстым познакомился в 1896 г.

Ответ на письмо Щербака от 25 ноября из Сан-Бернардииа (Калифорния), в котором Щербак сообщал о его выходе из общины «Лысая гора» и отъезде с семьей за границу; писал о своей жизни в Калифорнии.

¹ нечего [плакать о пролитом молоке,] — английская поговорка.

² Щербак в письме передавал поклон от своего знакомого Тверского.

350. В. Г. Черткову от 16 декабря.

351. Д. Т. Бондареву.

1898 г. Декабря 30. Я. П.

Очень благодарю вас, Даниил Тимофеевич, за сообщение очень для меня печальное о смерти родителя вашего, человека очень замечательного и оставившего после себя значительное сочинение. Вы бы очень обязали меня, сообщив мне о нем и о последнем времени и часах его жизни как можно больше подробностей.

Кроме того, что я высоко ценил его, как писателя, я любил его, как человека. И потому рад буду всем самым мелким подробностям о нем.

Исполнили ли вы его желание похоронить его в поле?

С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам

Лев Толстой.

30 дек. 1898.

Впервые опубликовано в «Толстовском ежегоднике» 1913, отдел ІV, стр. 18.

Даниил Тимофеевич Бондарев — сын Т. М. Бондарева (см. прим. к письму № 243). В письме от 9 ноября писал о смерти своего отца (последовавшей 3 ноября), перед смертью просившего уведомить Толстого о его кончине.

* 352. Н. Р. Ботвиннику.

1898 г. Декабря 30. Я. П.

Милостивый государь

Н[аум] Р[афаилович],

Мы несомненно явимся перед нашими детьми злостными обманщиками, всё равно принадлежим ли мы к церковно-христианской, какого бы то ни было исповедания, или к еврейской, или к магометанской, или буддийской вере, и к какой бы мы ни принадлежали народности (угнетающей или угнетенной), если мы передадим нашим детям те верования наших предков о сотворении мира и др[угих] чудесах, потерявших для нас всякий смысл и в кот[орые] мы уже не можем верить, и если, сверх того, передадим им то предпочтение перед другими своей народности родности (патриотизм) и своей вере, которое служило и служит до сих пор источником величайших бедствий человечества.

Вы пишете: не будем ли мы виноваты перед своей нацией, если мы, минуя национальность, внушим детям одни общечеловеческие идеалы?