2
Даниил Никодимович Цибульский, крестьянин Уманского у. Киевской губ., под влиянием Чижова отказавшийся от несения военной службы и отбывавший наказание в тюрьме. Его семья состояла из жены, Епистинии Ивановны, четырех детей и двух братьев, Ивана и Николая.* 349. Эйльмеру Мооду (Aylmer Maude).
Дорогой Моодъ,
Пишу вамъ не своей рукой, потому что уже нѣсколько времени боленъ своей обычной, очень разслабляющей меня болѣзнью. Получилъ ваше письмо со вложеніемъ письма Persy Redfern,1
которое мнѣ очень понравилось по горячности и искренности. Попросите его извинить меня за то, что не отвѣчаю ему, и передайте ему то, что я желаю большинству молодыхъ друзей моихъ: чтобы больше употреблять энергіи на свое внутреннее душевное устроеніе, чѣмъ на пропаганду.Получилъ давно уже вашу брошюру Tolstoy’s Teaching2
и очень одобрилъ ее. Она прекрасно составлена, передано самое существенное. Статья же ваша о «Что такое искусство»3 чрезвычайно мнѣ понравилась, такъ ясно и сильно изложены основныя мысли.Не могу вамъ сказать, какъ мнѣ грустно непостижимое душевное состояніе Кенворти.4
Я хотѣлъ было писать ему, но, обдумавши, рѣшилъ, что, пока онъ находится въ этомъ состояніи, никакія убѣжденія ничего не могутъ сдѣлать, а, напротивъ, будутъ только подливать масло въ огонь.Прощайте, дружески жму вамъ руку и прошу передать мой привѣтъ вашей женѣ.5
Левъ Толстой.
3 Августа 1900.
Печатается по фотокопии с подлинника, находящегося у адресата. Написано рукой А. П. Иванова, подпись и дата собственноручные. Отрывок опубликован в переводе на английский язык в книге Моода «The Life of Tolstoy. Later Years», London, 1910, стр. 570—571.
1
Перси Редферн (Percy Redfern) — бывший социалист, активный член Манчестерского толстовского общества, автор книги «Tolstoy. A Study». См. книгу Моода «The Life of Tolstoy. Later Years», London, 1911, стр. 570 и письма 1901 г., т. 73. Моод переслал Толстому письмо Перси Редферн от 25 июля н. ст. 1900 г., написанное на тему об английском обществе, войне и христианском отношении к жизни. Перси Редферн писал (перевод с английского): «Дорогой друг, осмеливаюсь так назвать вас, потому что хотя я и родился полвека позже вас, в самом сердце Англии и теперь живу и работаю конторщиком в английской оптовой кооперации среди облаков дыма и фабричных труб густо населенного Ланкашира, но я отчасти присоединился к той группе мужчин и женщин в Англии и Америке, которые не могут смотреть на вас иначе, как на своего главного учителя [...] И это не столько благодаря чтению, сколько благодаря Эйльмеру Мооду, хотя первое, чтò привлекло меня к вам, была ваша книга «Что такое искусство?» [...] Я достал ее в общественной библиотеке, прочел и вновь перечел ее, а затем и другие ваши книги, имевшиеся в местной библиотеке, и посетил Моода. Постепенно от прежнего правоверного социалистического взгляда на вас как на человека, который стал бы в Англии социалистом и лишь благодаря особым условиям отсталой России превратился, подобно Иисусу, в непрактичного индивидуалиста, я стал смотреть на вас так, как смотрю теперь. На этом опыте — колония в Перлей и великодушная дружба Моода — я понял, как в древние времена распространялась религия, когда личное общение заменяло общение через печатное слово».2
См. письмо № 298.3
См. письмо № 221.4
О болезни Джона Кенворти (см. письма №№ 314, 326 и 332) Моод писал Толстому 16 июля н. ст. 1900 г. (перевод с английского): «Дорогой друг, я колебался, писать или нет о бедном Кенворти, но чувствую, что надо написать хоть несколько строк. Пытаться входить в непонятные мне самому подробности его многочисленных ссор и обвинений, из которых многие, повидимому, совершенно неосновательны, будет ни к чему [...] Положение всех нас очень трудное, потому что приходится выбирать одно из двух: или вмешиваться в ссоры и пререкания, или же дать Кенворти понять, что мы хотим стоять в стороне от него и его предприятий. Уже несколько месяцев тому назад я предчувствовал наступавшую беду, и меня интересовало, к чему поведет его поездка к вам: отвлечет ли она его, или вызовет кризис. Много раз пытался я дружески говорить с Кенворти, указывая ему на его ошибки, но всё было напрасно [...] Наконец, мне пришлось письменно изложить то, чтò я говорил ему несколько раз, а именно, что я не могу брать его сторону против некоторых других лиц и что я прошу его не связывать моего имени с его новыми деловыми проектами [...] Два года я находился под почти гипнотическим воздействием его личности, и теперь испытываю как физическую, так и душевную потребность освободиться от его напряженного и возбуждающего влияния».5
Луиза Яковлевна Моод.* 350. И. М. Трегубову.
Дорогой Иванъ Михайловичъ,