Таня Кузминская написала мне, спасибо ей, о вас, о вашей болезни, что вы очень слабы и, по нашим человеческим суждениям, как будто близки к смерти. Я тоже был совсем близок, а вот еще не умер и иногда жалею об этом — так хорошо мне было умирать — удастся ли так другой раз? — а иногда рад, п[отому] ч[то] думаю, что наша старческая жизнь не только не бесполезна, как думают часто, а, напротив, самая значительная по тому влиянию, к[оторое] могут оказывать на других старые люди. Вы, с вашим горячим религиозным чувством и золотым сердцем, вероятно, испытали и испытываете то просветление, которое дает болезнь, и не только вероятно, но наверное теперь и еще больше, чем прежде, разливаете вокруг себя доброту и любовь. Пишу это письмо только затем, чтобы сказать вам, как часто я в моих отношениях с вами чувствовал эту вашу доброту и любовь и, чувствуя ее, сам становился лучше. Еще хочется мне сказать вам, что вы напрасно думаете — если думаете — что мы с вами разъединены верою. Вера моя и ваша и всех добрых людей (простите за нескромность, что причисляю себя к ним) одна и та же
Помню, когда я был очень близок к смерти, и мысль отказывалась работать, и я старался выразить мое отношение к предстоящему переходу из этой жизни в другую, я находил только одну мысль, чувство, одно обращение к богу; я говорил себе:
Если вам прочтут это мое письмо, скажите, чтобы мне написали два слова о том, как вы себя чувствуете и хорошо ли вам.
Прощайте пока, милый друг, верьте моей искренней любви к вам и благодарности за всё то доброе, что вы мне дали во время нашей полувековой дружбы.
Лев Толстой.
22 дек.
Печатается по копировальной книге № 6, лл. 22—23.
1 Т. А. Кузминская писала Толстому 1 декабря 1903 г.
В ответном письме от 27—29 декабря 1903 г. А. А. Толстая писала: «Милый, так давно любимый Лев, ваше нежное, дружеское письмо было мне тем более отрадно, что я почувствовала в нем ту самую, самую искреннюю нотку, которая всегда звучала между нами в дни нашей молодости. Мне тоже были приятны ваши ободрительные слова, в которых мы сошлись на мысли, что и в глубокой старости можно быть полезным другим».
21 марта 1904 г. А. А. Толстая скончалась.
* 349. Эйльмеру Мооду (Aylmer Maude).
31 дек. 1903.
Дорогой Алексей Францович,
Посылаю вам письмо одного из ссыльных в каторгу на Сахалин павловцев. Это очень почтенные люди и очень жалки. Вы, вероятно, знаете про них, и мне пришло в голову, что если духоборы, три старика, кот[орые] должны приехать в Англию, вернут данные им 500 р., о чем я напишу им, т. е. их общине, то эти деньги хорошо бы дать павловцам.1 Поздравляю вас с новым годом. Книги ваши2 получил и любовался ими.
Л. Т.
Печатается по фотокопии с автографа.
С просьбой о материальной поддержке павловским сектантам, сосланным на о. Сахалин за разгром церкви (см. прим. 1 к письму № 85), Толстой обратился к Э. Мооду по совету X. Н. Абрикосова.
1 См. письмо к П. В. Веригину от 2 января 1904 г., т. 75.
2 См. письмо № 339, прим. 1 и 2.
* 350. В. В. Рудину.
Очень бы рад был, Всеволод Васильевич, исполнить ваше желание, но я совершенно несведущ в той области, из которой даются сведения в календаре.1 Сожалею об этом в особенности п[отому], ч[то], зная и уважая вас по той доброй славе, которой вы пользуетесь в Туле, очень бы желал сделать вам угодное.
Лев Толстой.
1903. 31 дек.
Печатается по копировальной книге № 6, л. 11.
Всеволод Васильевич Рудин (1849—1920-е гг.) — глазной врач Тульского губернского земства, страдавший неизлечимой болезнью, предпринял, чтобы «не доживать век... в тягость людям», издание календаря. В письме от 5 декабря 1903 г. просил отзыв Толстого, который он мог бы поместить в следующем издании календаря.
1 Присланный В. В. Рудиным календарь в Ясной Поляне не сохранился.
351. М. Л. Оболенской.