ПСС. Том 80. Письма, 1909 (июль-декабрь)

Вероятно, по поводу этого письма записано в дневнике Д. П. Маковицкого 17 ноября 1909 г.: «Приехал человек ив Донской области. На следующий же день Лев Николаевич оторвался от работы и принял его. Человек попросил найти ему место. Лев Николаевич написал три письма: к И. И. Горбунову, к Дунаеву и М. Н. Толстой, невестке». Эта запись положена в основу датировки. Текст писем к А. Н. Дунаеву и М. Н. Толстой редакции не известен.

* 291. М. В. Вадковскому.

1909 г. Ноября 17. Я. П.

17-го ноября 09. Ясная Поляна.

Милостивый государь,

На печатание моего письма к покойной Марии Михайловне я изъявляю свое согласие. Печатание же других бумаг зависит от вас.

Благодарю вас за сообщение мне мнения Марии Михайловны об ответе мне, составленном для нее неизвестным мне лицом.

Удивляюсь, что вы сомневаетесь в возможности напечатания этих, казалось бы, невинных по содержанию бумаг в России.

С совершенным почтением Лев Толстой.

Подлинник написан и датирован на машинке, подпись собственноручная. Сверено с черновиком-автографом, написанным на конверте письма адресата.

Михаил В. Вадковский — студент Иенского университета, автор диссертации: «Tolstoi und Nitzsche über den Wert der Kultur» [«Толстой и Ницше о значении культуры»], Jena, 1910.

В письме от 9 ноября 1909 г. М. В. Вадковский просил разрешения опубликовать в России и за границей письмо Толстого к М. М. Дондуковой-Корсаковой 1909 г. (см. № 115). Он сообщал, что в его распоряжении имеется содержание письма Дондуковой-Корсаковой к М. Н. Толстой, ответ Толстого на это письмо и проект ее ответа, составленный «одним из православных иерархов», но ею не одобренный. Ему не удалось напечатать эти материалы в России, а публиковать за границей без разрешения авторов он не решался.

О публикации письма Толстого к Дондуковой-Корсаковой за границей редакция сведений не имеет.

292. П. И. Муцингу-Елисееву.

1909 г. Ноября 17. Я. П.

17 ноября 09 г. Ясная Поляна.

Посылаю вам книгу, в которой я изложил мое понимание жизни. Прилагаю еще книжки «На каждый день», в которых в последних числах месяца вы найдете кратко выраженные мои мысли о том, в чем благо жизни. Кроме того, в кратких словах могу ответить на ваш вопрос так: блага жизни материального нет. То, что людям, прожившим жизнь в бедности, болезнях, унижениях, кажется, что благо в богатстве, здоровье, в почете, есть очень грубое заблуждение. Богатые, здоровые, почетные так же страдают, как и бедные, больные, униженные, только другого рода страдания, мера же страданий телесных для всех одна и та же.

Благо есть только духовное и достигается оно в всё большем и большем перенесении интереса своей жизни в нравственное совершенствование. Чем большего же достигает человек совершенства, тем больше он испытывает блага. Другого блага нет, и благо это очень большое. Как велико это благо, может познать опытом каждый человек. А что это так и не может быть иначе, видно из того, что достижение всех вещественных благ: богатства, здоровья, почестей, вне нашей власти, достижение же блага духовного совершенствования — зависит только от нас самих.

Брат ваш Лев Толстой.

История вашей жизни необыкновенно интересна. Я думаю, что, если бы вы описали ее подробно, это была бы очень поучительная история, которую, думаю, охотно приобрели бы газеты и журналы.

Печатается по машинописной копии. Сверено с дубликатом подлинника. О публикации см. ниже.

Ответ на письмо Петра Ивановича Муцинга-Елисеева (р. 1874) из с. Украинское Омского уезда от 7 ноября 1909 года. Муцинг-Елисеев подробно описывал свою жизнь. Внебрачный сын крестьянки Елисеевой, служившей в прислугах в Омске, мальчик был отдан на воспитание в Томск к латышу Муцингу, по профессии кучеру. Жена Муцинга, когда мальчику было уже семь лет, уехала от мужа и взяла его с собой. Второй ее муж, столяр, был арестован за изготовление фальшивых денег, она же вместе с мальчиком вернулась в Томск пешком, дорогой питаясь милостыней. Первый муж от нее отказался, но мальчика оставил у себя. После смерти приемного отца поступил приказчиком в лавку. Потом переехал в Москву, поступил в винную лавку на Хитровом рынке. Другого места найти не мог и переехал в Петербург. Прожил там все свои скромные сбережения, но службы не нашел. В полицейском участке, куда обратился за помощью, посоветовали ему заарестоваться и этапным порядком идти на родину. Так и сделал. Зимой, в ручных кандалах, вместе с преступниками шел в Сибирь. Придя на место, стал просить милостыню, долгое время питался подаянием. Потом служил приказчиком у нескольких купцов. От последнего ушел, не желая унижаться перед ним. Остался без места, изредка получал помощь от прежнего хозяина. «Добрый Лев Николаевич! — писал он. — Скажите мне правду, у Вас светлый ум, всесторонний — я Вам сказал всю правду и тайну души моей — где же правда?» На конверте пометка Толстого: