Таня тиха и сдержанна, и не скучна, не весела. Все с ней очень aux petits soins.7 Нынче она начала писать няню. Я пишу, когда в духе, ту повесть8 начатую, о к[оторой] я говорил тебе. Я всё время здесь не совсем здоров, и в унылом духе, и без энергии духовной, но
1 От 6 января.
2 С. А. Толстая читала у себя в доме «Власть тьмы». Присутствовали при этом чтении кн. С. С. Урусов, Е. П. Ермолова, Л. М. Лопатин, Л. И. Поливанов и др.
3 От 5 и 6 января (ПСТ, стр. 379).
4 От И. Е. Репина, В. Г. Черткова, Файнермана и др.
5 Максим Максимович Ковалевский (1851—1915). См. т. 83.
6 Иван Васильевич Татаринов (1862—1903) — новоторжский уездный предводитель дворянства.
7 [заботливы.]
8 Рассказ «Ходите в свете, пока есть свет». СМ. т. 26, стр. 250.
9 Софья Владимировна (1859—1923), вышедшая замуж за И. В. Татаринова, и Михаил Владимирович (1860—1909) Всеволожские. Их имение Таложня — близ Торжка Тверской губ.
10 Писанное в ночь с 3 на 4 января.
11 Александр Александрович Стахович (1862—1903); его письмо о «Власти тьмы» — от 28 декабря 1886 г.
12 А. С. Суворин, «По поводу драмы графа Толстого» — «Новое время», 1887, № 3898, от 5 января.
13 Е. М. Феоктистов (1829—1898) сам цензуровал «Власть тьмы». С. А. Толстая писала в письме от 3—4 января: «Воздерживаюсь писать о цензуре, во мне кипит столько злобы, что я на всё готова на самое крайнее... Письмо Феоктистову я завтра напишу, — какое оно выйдет, — мне самой любопытно» (ПСТ, стр. 377—378).
14 Михаил Адамович (1860—1918) и Дмитрий Адамович (1862—1937) Олсуфьевы. О них см. т. 83, стр. 359.
15 Анна Сейрон — француженка-гувернантка в доме Толстых.
16 Мисс Марта — англичанка-гувернантка у Толстых.
372.
Я точно неохотно отпускаю Таню,1 но ее слова: flirtation нет2 — немножко изменили мой взгляд. Flirtation скверно.
Очень грустно мне стало после твоего нынешнего письма. Мне так становилось одиноко без вас, а тут еще ты пишешь и ждешь. Не знаю, уживу ли здесь без Тани, а впрочем видно будет. Всё это время у меня здоровье б[ыло] не хорошо — желудок. Нынче совсем хорошо, но что-то грустно. По утрам я пишу свою повесть. По числу страниц написал много, но не знаю, будет ли на пользу людям, т. е. хорошо. Завтра думаю кончить на черно — подмалевку. Это одно из обстоятельств, по к[оторому] я не уехал. Но хотелось бы уехать, получить от тебя телеграмму такую, к[оторая] бы вызвала. В духе мы с Таней, кажется, хорошем, — тихом и спокойном. Очень жаль мне тебя, что ты рассердилась на М[исс] Марту. Это всегда тяжело, а теперь еще, что ты одинока.
Как хочется получить от тебя хорошее письмо, а то то настроение, в к[отором] написано твое последнее, меня тревожит. Пожалуйста, ты не сердись и особенно на меня. Мне здесь для нерв очень успокоительно, и я рад, что нездоровье пережил здесь, но в Москву очень хочется. А живу, п[отому] ч[то] заехал, и Таня тут, и мне насчет ее неловко и жутко.
Я сейчас поговорил с ней. Она говорит, что ничего нет. Я ей говорил, что если бы она не хотела, не имела в виду, то не следовало бы ехать. Она говорит, что ничегò, ничего нет; тем лучше, но знаешь, что всё так деликатно, если есть, и не следует трогать.3 — Ну, прощай, душенька, целую тебя и детей.
Л. Т.
1 T. Л. Толстая поехала в Таложню.
2 T. Л. Толстая писала: «Здесь очень хорошо живется, тихо, но весело — никаких flirtations нет...»
3 Имеются в виду отношения T. Л. Толстой и М. А. Олсуфьева.
373.
13-го вечером.
Я совсем спутался с письмами к тебе, милый друг. То ожидал от тебя письма, то сам хотел приехать, и кончилось тем, что все эти последние дни ни ты обо мне, ни я о тебе не знаем подробно.