Псы Господа

Светлов достал из своей сумки папку. Вытащил из нее пару ксерокопий старых газетных статей.

– Посмотрите. Не помните, как все происходило?

Тамара пробежала глазами текст. Лицо ее затуманилось.

– Вон оно чё… Только зазря вы ворошить собрались. Давно уж быльем поросло…

– А вы их знали?

– Мальцеву и Печорнину? Ну так… Каждое лето тут они жили…

– Неужели и вправду ночь Ивана Купалы так отмечали?

Тамара нахмурилась.

– Не знаю, мне не докладывали… Подружки они были, не разлей вода. Обе разом и пропали… Потом вот вышли вместе. Что в лесу неделю делали – никому не говорили…

– И где они сейчас?

– А кто ж их знает? Школу закончили, да и уехали обе с Пскову… В институты им ходу не было – опосля такой истории, да с комсомолу исключенным… Ладно хоть до суда дело не дошло, тока попужал участковый. В общем, как школу кончили, так больше здесь не бывали.

– Интересно. А что за родственница Мальцевой, у которой они гостили?

– Бабка ее. Померла уже…

– Давно?

– Да нет… Старая была… Сто два года проскрипела.

– Понятно. Спасибо, Тамара. Вы очень интересно рассказываете.

Хозяйка смутилась от похвалы.

– Скажете тоже… Ужинать будете?

Поужинать, конечно, не мешало бы… Так ведь всенепременно на столе появится бутыль всё с той же прозрачной жидкостью, и интерес к постояльцу – он уже начал проскальзывать во взгляде хозяйки – возрастет многократно… Увы, сама она ответного чувства не вызывает.

Светлов попытался представить Тамару не в нынешней ее амуниции – не в бесформенном застиранном платье и не в резиновых сапогах с коротко обрезанными голенищами (так что получилось некое подобие галош) – но в городском наряде, с приличным макияжем, с нормальной прической. Не помогло… Ладно, в багаже есть пара банок с консервами, перебьется.

– Спасибо, но я сыт. Лучше перед сном по окрестностям прогуляюсь. Люблю одинокие прогулки по сельской местности. Говорят, тут даже памятники архитектуры имеются.

Робкие проблески интереса во взгляде хозяйки моментом погасли. Да и то сказать, ей найти кавалера из желающих выпить в кредит граждан не проблема, никакой макияж с прической не нужны…

– Нет тут ничё интересного… – махнула рукой Тамара. – От усадьбы помещичьей тока фундамент уцелел – а старики говорили, дескать, знатный когда-то домина стоял, с колоннами, хоть туристов води. Часовню разве тока посмотреть можете, чё на Лытинском холме…

– Часовня? Петр мне тоже советовал…

Женщина кивнула.

– Бывшая часовня. Потом склад там был, да и тот закрылся давным-давно. А теперь шпанята все загадили, стены ерундой всякой размалевали, смотреть не на чё…

Тамара сделала паузу – похоже, сообразила: если не сплавить постояльца на вечерний променад, так и будет тут без толку болтаться до самого отбоя, глаза мозолить, вопросы задавать дурацкие. И круто вывернула руль на сто восемьдесят градусов:

– Но зданье-то все равно красивое, так чё сходите, не пожалеете… По улице через мосток и вверх, а там увидите… Напишите в газете своей, может, деньжат из Пскова на ремонт подкинут, строителей пришлют. Наши-то… э-эх…

Женщина вздохнула. Конец фразы был скомкан, но Светлов понял ее намек.

«Вот только не надо слезы лить над местными алкашами. Не поверю».

– Я ненадолго, – сказал он.

5.

Часовню он увидел сразу, едва вышел на окраину Щелиц – купол торчал над деревьями, густо покрывавшими вершину холма – надо думать, известного как Лытинский.

«А часовня-то немаленькая, раз видна даже отсюда», – с удивлением подумал Светлов. Что достаточно странно. Часовни в старину ставили на местах каких-либо памятных событий. Например, спасется купец на лесной дороге от лихих людей, даст обет, поставит там часовенку… Или сельскому пастуху привидится с похмелюги икона Богоматери – и опять-таки ставят часовню на скотном выгоне в память об этаком диве.

Были те сооружения небольшими – сруб размером не больше деревенской избы да куполок-луковка сверху. Что за великое событие стряслось в окрестностях Щелиц, коли отгрохали в память о нем издалека видную часовню? Загадка…

Но, поднявшись на холм, Светлов не свернул сразу же к загадочному зданию – заинтересовался какими-то другими руинами, смутно видневшимися сквозь зелень. Подошел поближе. Пожалуй, это и есть разрушенная в незапамятные времена барская усадьба. Очевидно, дом здесь стоял хоть и большой, но построенный из дерева. И колонны, о которых упоминала Тамара, тоже наверняка были деревянными, в лучшем случае обложенные гипсом «под мрамор»…

Ныне же контуры обширного фундамента едва угадывались, скрытые густо разросшимся кустарником. И точно так же угадывались контуры парка, некогда окружавшего господский дом – одинокие столетние дубы и липы, возвышавшиеся над разросшимся мелколесьем.

Светлов продирался сквозь зеленые джунгли, затянувшие фундамент, ведомый любопытством, самому до конца не понятным. Нет сомнений – все, что тут могло найтись любопытного, найдено за долгие десятилетия. И растащено…