Псы Господа

Мотоцикл Светлов остановил у здания несколько казенного облика — огорода рядом с ним не было, а с жерди, приколоченной к коньку крыши, уныло свисала выцветшая тряпка, отдаленно напоминающая российский флаг.

Местная администрация? На двери отсутствовала какая-либо вывеска, способная прояснить дело. Зато красовался мощный навесной замок.

Светлов оглянулся. Никого… Никто не копошится на огородах, на единственной улочке — ни одного прохожего…

Надо как можно скорей избавиться от мотоцикла, наверняка хорошо известного местным жителям. А то, чего доброго, примут за вора, скрутят — и в погреб. Сиди и жди, пока участковый сюда доберется.

Но бросать «Яву» посреди улицы не хотелось. И Светлов медленно покатил дальше.

Торговая точка, украшенная едва читаемой вывеской «ПРОДУКТЫ», обнаружилась на другом конце деревни. Здесь было несколько оживленнее — на крыльце магазина сидели двое мужчин неопределенного возраста с пивными бутылками в руках, рядом мальчишка лет пяти-шести увлеченно выкладывал на пыльной земле нечто вроде мозаики из пивных пробок — валялось их тут превеликое множество.

Александр остановился рядом с крылечком, вытащил ключ зажигания и направился в магазин. Любители пива вяло оглядели и его, и средство передвижения, — но комментариев с их стороны не последовало. И то ладно…

По ступенькам магазина сбежал высокий атлетичный парень в майке и тренировочных брюках. Любопытный персонаж… Сомнительно, что свои бицепсы и трицепсы он накачивал на сенокосе. Тут постарался профессиональный тренер. И загар не рабочий, — ровный, золотистый. Такой можно получить либо на берегу моря, либо в солярии…

Разнообразием товаров прилавки не порадовали. И покупателей почти не было. Пожилая женщина покупала хлеб, недовольно тыкая его пальцем. Продавщица фасовала крупу в пакеты. Двое детей: мальчишка лет восьми на вид и девочка чуть помладше — крутились у прилавка, не то прицениваясь к конфетам, не то улучая момент стащить парочку…

Появление Светлова вызвало у продавщицы оживление.

— Покупай уж, баба Клава, весь истыкала, — обратилась она к старухе. — Видишь, покупатель пришел!

— Так черствый же, Верка…

Похоже, вот она — приятельница Петра…

— Другого нет. Машина в четверг будет, тогда и приходи. Будто сама не знаешь.

— Знаю, — буркнула старуха, отсчитывая монеты. — А ты кто таков? — бесцеремонно спросила она, поворачиваясь к Светлову.

— Во народ! — с чувством сказала Вера. — Тебе-то чё за разница? А? Чё пристала-то к человеку?

— Да нет, все нормально, — сказал Светлов. — Тут история такая приключилась…

Выслушав рассказ, женщины молча переглянулись. Баба Клава поджала губы, глаза ее стали колючими и неприветливыми.

— Я сейчас принесу коробки, — торопливо сказал Светлов. — Есть тут у вас власть какая-нибудь? Председатель… или участковый? Заявление надо сделать, поиски начать… С собаками хорошо бы.

Вера слова о поисках пропустила мимо ушей. Спросила:

— Где, говоришь, дерево упамши?

Светлов постарался объяснить.

— Так-так… — протянула продавщица. И уточнила:

— А слева ельничек густой такой?

— Да, а дерево мы убрали… — начал было Светлов, но Вера уже не слушала, о чем-то задумавшись.

— Во, говорила я, говорила… — забормотала баба Клава, но продавщица резко перебила:

— Придержи помело маленькось… Васька! Руки оборву, в жопу вставлю!!! – рявкнула она на пацаненка, примерившегося было стащить пару конфет с прилавка. Тот сделал невинное лицо и убрал руки за спину.

— Коли конфет хотишь, так сгоняй за Сергеем Егорычем. Приведешь — полную жменю отсыплю!

— А чё сказать-то?

— Скажи, человек приехавши, ищет его… Дело, скажи, важное… Бегом!

2.

Пока Вера пересчитывала товар, сверяясь с найденной в одной из коробок накладной, в магазин вошел молодой мужчина с окладистой черной бородой. На нем была красная клетчатая рубаха с закатанными рукавами. Штаны заправлены в кирзовые сапоги необычного вида — ковбойского фасона, на высоком каблуке, с носами, подбитыми жестью. «Неужели остались еще по деревням кустари-сапожники? — недоуменно подумал Александр. — Или обувь фирменная, просто с колоритом а-ля рус? Ага, а фуфайки местная элита носит от Версачи…»

— Чё стряслось-то? — спросил мужчина без малейшего любопытства.

Светлову пришлось пересказывать историю заново.

Мужчина помолчал, потом сказал:

— И чё?

— В смысле?

— От меня чё надо?

— Вы председатель?

— Председатели при коммунистах тут были… Депутат я. Понял?

«Надеюсь, не Государственной Думы? — хмыкнул про себя Светлов. — Наверное, представляет родную деревню в муниципальном совете… Или в волостном?» Структуру нынешних сельских органов власти он представлял смутно.

— Значит — власть, — сказал Александр. — Должны что-нибудь сделать. Искать нужно человека!

— Зачем?

— Как зачем? Может, плохо ему стало, лежит без сознания?

— Ты ж искал? Не нашел. А где я тебе его найду? Пропал, видать, — депутат демонстративно зевнул.

— Послушайте, но так же нельзя! Вы должны принять меры! — Светлов чуть не прокричал эти слова. Оглянулся, словно призывая в свидетели продавщицу Веру и бабу Клаву. Лица женщины были напряжены — пожалуй, даже напуганы…