Псы Господа

Не Паоло Трубецкой, подумал Буланский со скепсисом. Хотя надо признать, что достаточно сильное впечатление производила аляповатая скульптура, украшенная табличкой:

К ЗАРЕ НОВОЙ ЖИЗНИ!

неизв. автор

XIX век

Едва ли название придумал сам «неизв. автор», скорее расстарались работники Опочкинского храма муз в новые времена, но всё же…

Одна цветовая гамма чего стоит — белое на чёрном. Постамент — антрацитово-чёрный куб из непонятного камня, отчего стоящая на нём глыба мрамора кажется вовсе уж белоснежной, ослепительной.

Богдан подозревал, что неведомый скульптор вполне реалистично оценивал меру своего таланта — и не стал даже пытаться изобразить ноги и вообще всю нижнюю часть тела. Основание мраморной глыбы сохранило первоначальную бесформенность, лишь кое-где резец прошёлся по нему. И казалось, что протянувшая вперёд руки девушка устремляется куда-то — к заре новой жизни? — не то из вспененных волн, не то из смятых простыней и подушек…

Но Богдана интересовали не устремления мраморной девицы с экспрессивным и несколько ассиметричным лицом — а чёрный куб, служащий ей постаментом.

Вот он и нашёлся, алтарь, вывезенный из разрушенного два тысячелетия назад святилища Дагона… Алтарь, который много веков спустя пытались вновь использовать в прежнем качестве — сначала на островке посреди помещичьего пруда, затем в богосквернящем храме, замаскированном под православную церковь.

Сколько же крови пролилось на этот чёрный камень! Пролилось в древности, когда жрецы вспарывали шеи неофиток, распростёртых на алтаре… Вспарывали сделанными из острых рыбьих костей стилетами — не жертвоприношение, примитивная операция, но переживали её и становились «невестами» рыбохвостого бога немногие. И позже, когда авантюрист Навицкий пытался на ощупь, методом тыка, восстановить древний ритуал — поуменьшилось, ох как поуменьшилось в окрестных уездах количество желтобилетниц и молодых побродяжек.

Старая история прояснилась почти полностью… Остался неясным лишь один эпизод — отчего, уезжая из России в 1893 году, мадам Навицкая не увезла алтарь с собой? Припрятала, опасаясь дожидавшегося за границей мужа, и желая иметь хоть какой-то козырь? Похоже, просчиталась — ничего с тех пор о мадам не слышно. А неугомонный шляхтич вполне мог ещё раз посетить развалины в сотне вёрст от Эль-Кудса — в каждом храме Дагона было по три святилища и по три алтаря.

Богдан вспомнил, что жандармский полковник, подписывая бумаги на выезд Навицкой и организованной ею «женской театральной труппы» — заподозрил, что актрисы не совсем актрисы. Но мысль бравого жандарма устремилась несколько в ином направлении — начертал резолюцию: «Пусть катится к чертям вместе со своим борделем!» А приказал бы раздеть и внимательно осмотреть юных красоток — узнал бы много удивительного…

Хотя не таких уж «юных», поправил себя Богдан, — даже прошедшим инициацию перед самой ссылкой Навицкого было к 93-му сильно за тридцать… Впрочем, и полтора десятилетия спустя воднодышащие прелестницы не потеряли молодости и способности вмиг очаровывать мужчин — до самой своей гибели в волнах Ирландского моря. Или кое-кто выжил? И близкие какого-нибудь ирландца или валлийца сейчас удивляются: отчего это он пропадает целыми днями на берегу?

* * *

Буланский вышел из музея. Шофёр, дремлющий за баранкой «Зиса», мгновенно проснулся, выскочил, услужливо распахнул заднюю дверцу.

Начальник Оперативного управления медлил. Потому что никак не мог решить: что делать с разгаданной наконец тайной… С чёрным камнем-алтарём. И с последней тварью Навицкого, ускользнувшей в своё время от создателя — и до сих пор бродящей-плавающей не так далеко отсюда. Два десятка нападений на молодых мужчин, имевшие место в последние годы, позволили достаточно точно вычислить её подводное логово.

Не ко времени… Лет бы десять, или хотя бы пять назад… Тогда бы он сумел и успел применить разгадку для достижения успеха в главном деле своей жизни. Изъял бы алтарь из музея. Поймал бы хищную тварь (сама приплывёт, достаточно установить на берегу приманку — чёрный камень). Применил бы для древней операции новейшие методы хирургии, анестезии, дезинфекции — и у многих людей, считающих, что руководят этой страной, появились бы новые любовницы — дьявольски привлекательные и любящие часто принимать ванну…

Поздно. Сегодня — уже поздно.

Пора начинать то, что он готовил почти двадцать лет. Креатуры — фигуры и пешки — расставлены для самой грандиозной шахматной партии в истории этой страны. Готовы к сражению ферзи — «красные маршалы» — бывшие подпоручики, унтера, денщики… Ждут секретной команды слоны и кони — «красные командиры» рангом пониже: командармы, комкоры, комдивы, — они в самом деле красные, красные от многой пролитой крови, и прольют ещё больше, и сами захлебнутся в ней. Ладьи прикрывают фланги — «старые партийцы» — ещё хорошо помнящие, от кого получал деньги Старик перед знаменитой поездкой в опломбированном вагоне… И бесчисленное количество пешек — людей-винтиков, точнее, людей-патронов, креатур первого уровня, предназначенных выстрелить — и умереть.