Псы кармы, блюстители кармы (СИ)

Меня настолько разозлила фигура на соседнем балконе, что я чуть язык не прикусил - так стиснул зубы. А в следующую секунду рядом с ней стало что-то происходить. Воздух в метре над Черкесом вспучился волдырем антрацитового цвета, и на несколько мгновенный застыл, став упругим и плотным. По его поверхности побежали всполохи - такая быстрая-быстрая радуга, только не цветная, а самых разных оттенков серого, от замшево-мышиного до почти черного. Потом волдырь стал расти в сторону, будто кто-то, сделанный из гуттаперчи, выбирался наружу. Похоже было на очень густой газ или "газообразное", пупырчатое тесто, в которое бухнули слишком много дрожжей. Я еще не понял, на что же больше, а "тесто" уже выбралось все, и слепилось в фигуру с рванными очертаниями, висящую в воздухе правее и выше Черкеса. Она походила на глыбу серого гранита, из которой скульптор начал вытесывать собаку. Грубо наметил голову, убрал лишнюю породу до самой холки, а потом потерял интерес и оставил все так - куском камня, из которого торчит оскаленная песья морда. Правда, этот камень был слегка разряжен, сквозь него можно было даже различить окна общаги, но ощущение гранитной незыблемости и холодной мощи от этого не пропадало.

- Мамочка родная... - прошептал я, покосившись на Баца - а он-то видит?

Но Бац бормотал что-то на "свободную тему" и пялился на девчонок, куривших в окне девятого этажа.

- Гляди, - хрипло пробормотал я, - твой Черкес тебе "фак" показывает...

Бац нехотя скосил глаза и, не найдя подтверждения моим словам, снова перевел их на девчонок:

- Тебе делать нечего, Мей.

Значит, не видит.

Черкес уже перехватил руками перила, чтобы удобнее было перелезать. Серое нечто придвинулось ближе, из глыбы выросла гипертрофированно толстая "рука" протянулась к парню и легла на правое плечо. Я увидел, как под ее нажимом человеческая плоть пошла волнами, будто круги по воде. Вокруг кожанки, волос, лица на миг вспыхнуло и тут же погасло бледное, немощное сияние, в котором преобладали красноватые и мутно-коричневые оттенки. Серая клешня погрузилась еще глубже и застыла, выжидая. Я внезапно понял, что сейчас должно произойти. Черкес перемахнет через перила и начнет спускаться. А потом его правая рука вдруг перестанет слушаться, пальцы сорвутся с поручня и он упадет вниз. Шесть этажей и цементный тротуар внизу. Это будет верная смерть - вопрос только, насколько мучительная. Нужно было что-то делать, но колючий ком внезапно образовался в моем горле, не давая вырваться оттуда ни звуку. Потом я пытался понять, в чем причина этого оцепенения. Наверное, их было несколько, в том числе и недоверие к самому себе - что если "глыба" лишь галлюцинация? А кроме того страх: существо, которое так по-хозяйски запустило руку в тело человека, испускало одуряющий, парализующий страх.

Черкес перебрался уже полностью, сейчас он начнет спускаться. Я, наконец, столкнул с места огромный валун, застрявший в глотке, и крикнул:

- Назад, не лезь!.. - Вышел какой-то хрип, его услышал только Бац.

- Ты чего?! - он испуганно глянул на меня и в этот момент за спиной раздался полноценный рев здорового, пьяного мужика:

- Менты-и-и!!!

Черкес мигом перекинулся обратно на балкон и вместе со своими спутниками тут же оказался в коридоре. Я едва не сиганул с балкона, как перепуганный птенец-желторотик из гнезда. Сзади стоял Сван.

- Идиот... - прошипел Бац, - какого ты?..

Но Сван не обращал на него внимания, он уставился в точку, расположенную чуть выше балкона шестого этажа. Черные пятна зрачков в его глазах быстро росли, заполняя всю радужку.

- Идет... - прошептал он.

Я обернулся. Серое пятно, оставшееся без добычи, медленно плыло по направлению к нам.

Глава 8.

Торм.

Ориентир, ему нужен ориентир! Это уже четвертый сон, в котором явственно чувствовался особый оттенок. Сон-указание. Но как раз указаний в нем не было. Пустышки с Тормом случались и раньше, но только в первый, максимум во второй раз. На третий знаки появлялись всегда!

А, может, они были, эти ориентиры, но он просто не заметил их? И главное - почему он выходит на контакт сразу с двумя людьми? Сначала он наблюдал за происходящим со стороны, моменты соприкосновения и идентификации были редки и поверхностны. В последние же разы он чувствовал себя сперва Сваном, а потом Меймуном. И это путало все карты.

Обычно во снах был единственный герой - тот, которого Торм искал. Он жил ночь за ночью его переживаниями, привыкал к нему, учился понимать, как он стал тем, кем стал, и

понемногу разгадывал загадку - где искать встречи со своей ночной "половиной". А когда она, наконец, происходила, Торм знал о человеке достаточно, чтобы попробовать убедить его отвергнуть жизнь хищника и научиться брать у людей столько, чтобы это не принесло им вреда. И давать им взамен больше - лечением, психологической помощью, защитой слабых от агрессии, вовремя сделанным предостережением вроде того, какое услышал от него Антон. В общем, вербовал в ряды цивилизованных трансов.