Псы, стерегущие мир

Дно озера помутнело, сапоги подняли тучу ила, с одежды тугими струями захлестала вода, за витязем остался пенный след, как за кораблем. Вышел на берег, ветер жадно припал к лицу, проткнул одежу ледяными струями, но этот холод не шел ни в какое сравнение с тем, что терзал рваную дыру на месте сердца.

Понурив голову, он поплелся прочь от озера. Вдруг ноздри затрепетали, уловив тонкий аромат. Не веря, он поднял голову, и от гор отразился счастливый крик.

Вила испуганно дернулась, когда Лют упал перед ней на колени. А он смотрел на нее щенячьим взором, только что хвостом не махал. Красавица смущенно отвела взгляд, пряча в глазах недоумение: зачем вернулась, что ей до простого смертного?

– Ты ранен, – сказала она смущенно. – Давай я помогу. Мы славимся врачеванием.

Глаза Люта вспыхнули счастливым огнем. Вила робко положила ему на плечо ладошку. Под кожей гридня разгорелось ярое тепло, которое разом прогнало подступающий холод.

– Где твоя рана? – спросила вила со смешком. – На тебе ни царапины.

Лют тряхнул мокрыми патлами, заговорил с жаром, утопая в бездонных озерах глаз:

– Разве не видишь? Вот она, в груди, напротив сердца. Посмотри на рваную дыру, сочащуюся болью, туда кулак поместится. Зачем ты забрала мое сердце?

Вила сказала насмешливо:

– Зачем оно мне? Да и нет никакой раны.

– Нет есть! – возразил воин горячо. Вила нахмурилась, Лют устыдился грубости голоса, заговорил мягче: – Как только ты улетела, оно рванулось из груди, оставив кровоточащую дыру с обломками. Каждый вдох доставляет пытку. Когда шагаю, то стопы пронзают раскаленные ножи. Если тебе не нужно мое сердце, зачем забрала?

Вила отряхнула платье, заговорила рассерженно:

– Не нужен мне кусок мяса! Много возомнил, человече.

– Тогда прости, – зашептал Лют полубезумно. – Значит, глупое сердце само рванулось за тобой, оставив меня медленно умирать. Теперь мое сердце – ты. Я не смогу жить, если ты далеко. Позволь быть рядом. Не губи!

Лицо вилы дрогнуло, в глазах мелькнуло странное чувство, Лют увидел в чистых озерах свое отражение и содрогнулся от жалости.

– Что ты такое говоришь? – спросила вила. Голос дрогнул и наполнился нежной хрипотцой: – Нужен ты мне!

– Но ты мне нужна! – воскликнул Лют. – Я не могу без тебя. Стоит пропасть твоему прекрасному облику, как мир погружается во тьму, вьюжит убийственная пурга, кошмарные твари разрывают на части. Только твоя красота разгоняет мрак, дает жизнь, я живу, пока вижу тебя. Позволь быть рядом. Если нужен сторожевой пес, я буду им. Буду защищать от ворогов, чтоб никакая сволочь не посмела кинуть косой взгляд, буду приносить сапожки, согревать дыханием изящные ноги. Можешь загнать меня в будку или оставить во дворе. Я вытерплю и жару, и холод, и ливни, и грязь, лишь бы видеть тебя изредка.

Щеки вилы окрасились румянцем, нежным, как утренняя заря. Глаза черноволоски заблестели, голос изменился:

– Ты правда считаешь меня красивой?

Лют всплеснул руками, заговорил жадно, давясь словами, глядя с обожанием в милое лицо:

– Ты самая красивая на свете! Остальные женщины ничто, пар, твои жалкие и бледные тени. Той водой, что ты моешь свои прекрасные ножки, им лицо умывать – великая честь. Они годятся лишь в чернавки, прислуживать тебе, такой нежной, чистой. Весь мир должен тебе поклоняться, как богине, певцы обязаны неустанно воспевать твою красоту, такую трепетную, волнительную, хрупкую, как горный цветок, которую надо оберегать и защищать от напастей. В твоем тереме должны быть сотни слуг, выполняющих любое твое желание. А ночами должны гонять комаров, давить этих мерзких тварей, обрывать крылья, дабы не смели коснуться твоей дивной кожи, не тревожили тонкий слух. И все должны петь и смешить тебя, чтобы мир становился краше от твоей улыбки. Ведь от нее войны остановятся, волки и овцы будут ходить рядом, самый последний ублюдок раскается в злодеяниях и ринется рвать цветы, дабы сложить к твоим ногам букет.

Она сказала прерывистым голосом:

– Довольно. Что такое говоришь?

– Правду, – сказал Лют жарко. – Хотя ты права, я не способен точно передать твою красу. Прости скудный язык. Но посмотри мне в глаза, может, чувства, что рвут мне грудь, отражаются там. Пожалуйста, прочти их. Прочти мое благоговение, дикий восторг перед твоей красотой.

Вила жадно всмотрелась в дрожащие глаза воина, заполненные ее отражением. Лют услышал тихий вздох, дернулся от нежного касания ладони. Потерся щекой, как довольный щенок, и восторженно заскулил.

Гридень продолжал шептать горячечные, полубезумные слова, не понимая, откуда их знает. Вила слабо протестовала, но слушала жадно, в глубине дрожащих глаз мелькала растерянность.

Лют охрип, язык еле шевелился, колени онемели. Но какое это имеет значение, если рядом прекраснейшая женщина? Рядом, не убегает и слушает, изредка поглаживая его мокрые волосы.

– Прекрати, – попросила она слабым голосом. – Что ты говоришь?