Псы войны

Поначалу восстание в Кампече было для меня обычной работой, но где-то в потаенных уголках разума хранились воспоминания о заседаниях комитета, на которых возник очень личный интерес к углубленному исследованию биоформов. И отряд мультиформов Рекса оказался на передовом краю этих исследований, ведь впервые такие механизмы участвовали в боевых действиях. И слухи о том, куда еще их могут направить, уже распространились по форумам всех любителей теории заговора. А разжигали эти слухи сами работники «Редмарк» и фактически специально их преувеличивали, так что серьезные обвинения начинали казаться безумными теориями вроде плоской земли или рептилоидов. Все знают, что лучше всего похоронить одну байку под другой.

И все же слухи набирали обороты и проникли даже в самые респектабельные политические блоги. Как бы отважно ни старался менеджмент компании прикрыть свои действия, назревали вопросы, от которых просто так не отмахнешься.

Вот потому меня и занесло в Кампече, посмотреть на волчью охоту.

Откуда мне было знать, насколько важной станет та встреча.

Я сделал ту же ошибку, что и другие: подумал, будто Рекс – это просто окруженная слухами безделица. Мне казалось, это обернется чем-то вроде «пса, который кусает человека», и программу закроют. Ничто не подготовило меня к встрече с Рексом, Патокой, Драконом и Рой.

В особенности к встрече с Рой.

Но молодо-зелено, мне предстояло многому научиться здесь, в Кампече.

3. Хартнел

– Когда я был мальчишкой, все вокруг говорили про роботов, – сказал Хартнел. – Роботы будут сражаться на войне вместо нас – дроны, стальные солдаты и танки с электронной начинкой. А потом они восстанут против нас и уничтожат род человеческий как пить дать, но до того на всех полях сражений будут драться роботы. Когда я учился в Йеле, половина группы собиралась изобрести нечто грандиозное в области автономных киберсистем. А теперь все гадают, когда все пошло наперекосяк.

Он покосился на гостью – убедиться, что она слушает. На ее лице отражался лишь вежливый интерес, фальшивый, как подозревал Хартнел.

Ее звали Эллен Асанто. Четыре часа назад она приземлилась в Хопельчене на крохотной двухместной вертушке, которая тут же вспорхнула, стоило пассажирке выйти. В целях безопасности над Кампече летать не рекомендовалось, и Хартнел представил, как она трясется по разбитым дорогам мимо блокпостов, иногда попадая под случайный огонь, и все лишь бы сюда добраться.

А еще она не пила, по крайней мере вровень с ним. Хартнел всегда возил с собой две бутылки виски и расходовал их с религиозным рвением, прикладываясь каждый раз, как только поднимала уродливую голову трезвость. «И когда же все пошло наперекосяк для меня?» – возникла вдруг самоуничижительная мысль, но ему удалось не произнести это вслух. За долгое время Асанто – единственная женщина в его окружении не из перепуганных местных и не из мелких сошек «Редмарк».

В конце концов, какой милашке не понравится подающий надежды спец по киберорганизмам с дипломом Йеля? Вот только дела пошли так хреново, что этот вундеркинд торчит в зоне боевых действий в роли помощника псаря в компании по охране активов «Редмарк». На его умышленно неопрятной форме лычки лейтенанта, но он получает зарплату в «Редмарк» и не носит оружия.

Асанто – вроде соглядатая из корпорации, ее прислали посмотреть, на что тратит деньги безумное научное подразделение «Редмарк», по крайней мере так показалось Хартнелу. А еще у него создалось впечатление, что не следует ее об этом расспрашивать. Она была высокой и стройной латиноамериканкой – лишь чуть ниже поджарого Хартнела. В жарком сентябре она приехала в штат Кампече в длинном темном пальто и с белым шарфом на шее. Темные очки делали ее похожей на кинозвезду прошлого столетия. Хартнел предложил забрать у нее пальто – сам-то он был в одной рубашке и все равно потел, как свинья. Она отказалась с прохладным дружелюбием. У нее терморегулирующие импланты, так она объявила ледяным тоном.

– Эти импланты обеспечивают меня работой. Как только что-то случается около экватора, посылают меня. Больше никто ехать не хочет.

Она по-прежнему смотрела на Хартнела, ждала, когда он перейдет к сути – к киберорганизмам, и потому он выпалил:

– Сделали их, конечно, в той кашмирской лабе.

Он снова глотнул и с надеждой помахал перед ней бутылкой.

– Можешь сказать «в той кошмарной лабе», Харт. У меня кровь из ушей не хлынет.

Он моргнул. «Давай на „ты“, зови меня Харт», – сказал он, но каждый раз, когда она так его звала, чувствовал себя не в своей тарелке.

– Ты… э-э-э… когда-нибудь смотрела видеозаписи о том, что там творилось?

– Я достаточно насмотрелась.

Машины взламывали другие машины, которые взламывали машины, пока код не оказался настолько поврежден, что никто уже не контролировал происходящее. И вдруг армия роботов оказалась никому не нужной. Похоже, человечество вполне обходилось войной по старинке, с плотью и кровью. Но несколько дальновидных подразделений, производящих оружие, вовремя спохватились. И уже работали над другими вариантами.