Псы войны

– Лейтенант Владимиров свёл знакомство с одним из активистов общества «Спортсмены Биармии» – мы называем его Рэмбо. Теперь это наш основной источник. На внедрение «крота», к сожалению, не остаётся времени. Так вот, упомянутый Рэмбо утверждает, что даты традиционных летних сборов изменились – они начнутся раньше обычного срока: не пятнадцатого-шестнадцатого июля, а в первых числах. Конечно, мы понимаем, что «спортсмены» – это только резерв, и акция может обойтись без их участия, но вряд ли сдвиг в проведении сборов – это случайное совпадение.

– А проникнуть в офицерское собрание Сил самообороны твои орлы, значит, не пытались? – поинтересовался майор Золотарёв, занимавший ныне должность командира взвода огневой поддержки.

– Пытались, – кивнул Виноградов. – Но это оказалось непросто. Круг посвященных в подробности предстоящей акции весьма ограничен. А в составе Сил самообороны действует довольно шустрая команда собственной безопасности. Один из наших едва не завалился. Мы прекратили попытки, это слишком рискованно. Ведь важнейшая задача – не выдать своего присутствия раньше времени. Трудно предсказать, как пойдут события, если противник узнает о нашем существовании.

– Значит, получается, что сообщения Рэмбо – это всё, чем располагает разведка? – уточнил Золотарёв.

Виноградов позволил себе улыбнуться уголками тонких бесцветных губ.

– Не нужно считать нас болванами, Сергей, – упрекнул он сослуживца. – Мы знаем своё дело ничуть не хуже, чем ты знаешь своё. Конечно же, мы пытаемся отыскать иные источники. И один из этих источников – сейф президента Биармии. И мы доберёмся до этого источника со дня на день. Хутчиш ручается головой.

– С учётом потраченных денег… – пробормотал начфин Шамраев, но высказывание не закончил, здраво рассудив, что его мнения по поводу расходов и перерасходов пока никто не спрашивал.

– А что делается по плану акции? – продолжал допытываться Золотарёв. – Зачем, например, биармам боевой истребитель? Будет ли он участвовать в захвате?

– Этот вопрос и меня интересует, – вмешался Звягин. – Но ответа, как я понимаю, на него до сих пор нет.

– Увы, – признал Виноградов. – Мы оборудовали постоянный наблюдательный пункт в районе аэродрома Солдатово. Под «МиГ» строят отдельный капонир. Вчера техники вешали на внутреннюю подвеску имитатор авиабомбы ФАБ-500. Другой деятельности не отмечено.

– Пилот? – жадно спросил Золотарёв, которого это касалось самым непосредственным образом.

– Пилота мы пока не видели. На поле он не появлялся. С техниками в контакт не вступал. В общем, работа над «мигарём» идёт ни шатко, ни валко. Похоже, его для чего-то готовят. Но как это связано с предстоящей акцией… – Виноградов пожал плечами. – Установить связь не удалось.

– А если всё-таки связано? – предположил Звягин. – Какие есть соображения по поводу применения «МиГа» на поле боя?

– «МиГ» – это джокер в колоде, – сказал Виноградов. – Многоцелевой истребитель может наделать серьёзных дел при любом развитии ситуации. Если ему дадут толковое целеуказание, а за штурвалом будет опытный пилот, то с его помощью в несколько секунд подавляется любая наша точка.

– Сколько раз говорить, – заворчал Золотарёв, – нету в современном истребителе штурвала – есть РУС и РУД…

– Лекцию, товарищ майор, отложите на потом, – остановил его излияния Звягин. – Итак, мы пришли к выводу, что «МиГ» может представлять для нас серьёзную опасность. Вся операция находится под угрозой.

– Это только в том случае, – поправил Виноградов, – если наша первоначальная гипотеза верна, и противник собирается использовать авиацию в ходе боевых действий. С вертолётами мы, понятное дело, справимся, а вот «Мигарь»… «Игла» против него – ничто, если он сам, конечно, не подставится… А какой ему резон подставляться?

Над столом повисло молчание. Потом Звягин, хмурясь, резюмировал:

– С «МиГом» нужно что-то решать.

– Диверсия? – тут же откликнулся на призыв командира старший лейтенант Мазур из взвода специальных операций. – Проберёмся ночью на аэродром. И подкинем гранату в сопло – при взлёте трах-бабах гарантирован…

Звягин покачал головой:

– В том-то и дело, что не гарантирован. Да и речь сейчас о другом. Что мы можем противопоставить авиации противника, кроме диверсий?

– Только собственную авиацию, – тут же сказал Золотарёв; он заметно оживился, ведь речь шла о его «шкурном» интересе.