Псы войны

Да, здесь закончилась кровью заработанная его валюта, виноват в этом был сам Владис. Страсть к азартным играм лишила его всяких сбережений. И вот уже несколько лет он живет здесь в стороне от политики. Нет, жизнью это назвать нельзя — это было существование. Улнис сожительствовал с питерской проституткой Беллой Штербель. Это была тридцатилетняя еврейка, красившаяся под блондинку. У Беллы были большие груди, упругие бедра, беломраморная кожа, но дряблый живот, а из подмышек часто пахло потом, этот запах ненадолго могли заглушить лучшие шампуни и дезодоранты. К тому же она была ужасной скандалисткой. Но после нескольких инцидентов с Владисом Белла старалась себя сдерживать в присутствии молодого варяга. Ибо латыш унаследовал от воинствующих предков вспыльчивость и жестокость. И уже не однажды Белла на своей шкуре испытывала силу его оплеух.

Владис ежился от холодных дождевых капель, попадавших ему за шиворот. «Черт, ну жизнь», — думал он, возвращаясь на квартиру своей сожительницы. Вчера они поругались, и он ушел, обещая, что больше никогда не вернется. Но сегодня весь день лил дождь, спать в парке в такую погоду не будешь, а идти в ночлежку он считал ниже своего достоинства.

Белла снимала квартиру на втором этаже в небольшом доме. Улнис поднялся по лестнице и постучал в дверь.

— А, это ты, — проговорила Белла, она стояла перед ним в нижнем белье и в одном чулке, второй держала в руке, — хорошо, что пришел, утром звонил твой приятель, Лаптев, кажется. Просил, чтобы ты ему позвонил. Номер я записала в телефонный справочник.

Владис поспешил в гостиную, где лежал справочник. С Родионом Лаптевым он познакомился в начале своей военной карьеры в Анголе, где части спецназа морской пехоты квартировали по соседству с учебным лагерем ангольских коммандос. После судьба сводила их несколько раз в Афганистане. Оба они считались отличными пулеметчиками. А совсем недавно встретились в пивбаре. Оказывается, Родион уже три года как бросил военную службу и живет в Питере с молодой женой, перебивается случайными заработками. Правда, он сказал: «Платят хорошо, специалисты дорого ценятся». Вот тогда Владис и дал ему номер телефона Беллы и попросил, чтобы тот позвонил, если попадется подходящая работенка.

Владис набрал номер телефона, указанный в справочнике.

— Слушаю, — раздался голос в трубке.

— Родион, это я, Владис. Зачем искал?

— Хорошо, что позвонил, — сказал Лаптев. — Есть работенка.

— Что надо делать? — поинтересовался латыш.

— Сам толком еще ничего не знаю. Если хочешь, завтра подъедем выясним.

— Хорошо. Где встретимся и во сколько?

— В восемь я за тобой заеду.

— О’кей! — радостно воскликнул Владис.

— А пока извини, старина, к нам тут гости зашли. Поговорим завтра. Хорошо? До завтра.

— Пока, — ответил Улнис и положил трубку.

В этот момент вошла Белла, она была в узкой короткой юбке, прозрачной блузке, лицо покрыто толстым слоем грима. В одной руке Белла держала косметичку, в другой полиэтиленовую накидку и зонтик.

— Все, дорогой, я убежала, — на ходу проговорила она без намека на вчерашнюю ссору. — Захочешь есть, посмотри в холодильнике. Целую, я уже и так опаздываю. Гуд-бай.

Как только за ней закрылась дверь, Владис бросил свою куртку на кресло, стянул мокрые носки. Положил ноги на журнальный столик, с удовольствием закурил…

Утром его поднял телефонный звонок.

— Владис, это я, Родион, — раздалось в трубке.

— Черт возьми, где ты?

— Напротив твоего дома, звоню из таксофона.

— Дверь открыта, заходи, я только умоюсь — и поедем, — сказал Улнис, бросая трубку.

Лаптев зашел в квартиру, повесил в прихожей плащ, прошел в гостиную и сел в кресло. Через несколько минут из ванной комнаты выбежал латыш. На нем был короткий женский халат коричневого цвета в серебристых узорах, он едва прикрывал его бедра.

— Привет, Лопата, — крикнул Владис, пробегая в спальню. — Я уже одеваюсь, подожди.

Минут через пять вышел одетый. На нем были старые затертые джинсы, поношенный, непонятного цвета свитер. Куртка, которую он извлек из-за кресла в гостиной, тоже новизной не отличалась.

Родион Лаптев, шатен, атлетического сложения, лет за сорок, подстриженный под ежик, гладко выбритый, одетый в светло-серый костюм спортивного покроя, в белой рубашке с черным галстуком, имел вид преуспевающего адвоката. Он задумчиво посмотрел на Улниса, поцокал языком и сказал:

— Слава Богу, хоть побрился.

— А что, не нравлюсь? — с вызовом спросил Владис.

— Честно говоря, нет, — спокойно ответил Родион. — Нет товарного вида. Ты больше похож на бродягу, чем на специалиста по особым операциям.

— Так что? — возмутился латыш.

— Ничего, поехали, — спокойно сказал Родион.

Выходя из подъезда, они столкнулись с Беллой.

Она шла, слегка покачиваясь, лицо уже было без грима. От вчерашней прически и следа не осталось, и весь ее вид говорил о бурной ночи.

— Вы куда, мальчики, в такую рань? — спросила Белла, бесцеремонно разглядывая Родиона.

— Гулять, — ответил Владис, пройдя мимо и даже не взглянув на нее.