Птаха и колдун

Пока снимала торбу со спины, да распутывала кожаный ремешок, держащий крышку, кухарка аж приплясывала от нетерпения рядом. Жиль же недоумевала: эка невидаль – крыжовник. Да его на рынке в долине не то чтобы завались, но продается много, особенно в сезон. Правда, не такой крупный и сочный, как у нее, и не приносящий в сезон по два урожая. Ну так и ухаживает за ним она как за малым дитем. И землю удобряет, подкармливает… А раз в год наведывается к местной колдунье, что матушку ее хорошо знала. Порошок та для земли особый готовит, заговоренный на второй урожай. Монет это стоит не мало, зато и окупается с лихвой. Ну и то что источник на их земле, делает ту особенно рыхлой и плодородной.

– Ах, загляденье! Так бы и смотрела… А вкус какой! Высшее наслаждение, – кухарка положила одну ягоду в рот и прикрыла глаза от наслаждения, раскусывая ту. – Не сок, а нектар. Не вкус, а райское наслаждение!

Жиль конечно льстила такая реакция, но все же она не удержалась от вопроса:

– Если вы так любите крыжовник, то почему не покупаете его на рынке, в долине? Могли бы сговориться с торговцами, и они вам оставляли бы хоть каждый день.

– Ох, деточка, – посмотрела та на нее так грустно, словно пожалела за что-то. – Молодо – свято. Живешь чистой жизнью и грязные слухи тебя не касаются. А ведь в тех слухах много правды. Но и неправды тоже хватает.

– Я вас не понимаю, – качнула Жиль головой.

– Так а чего понимать, тут знать нужно…

Кухарка вдруг замолчала и приложила палец к губам, глядя на дверь. И тут же та распахнулась, впуская господина в черном с рынка. Только на этот раз одет он был в длинный и яркий халат. А вот под халатом просматривалась все та же черная одежда.

– Опять языком мелешь, Гура? – строго посмотрел он на кухарку, вид у который был самый что ни на есть незаинтересованный.

– Ягоды пробую, господин Модир. Никогда еще такой вкуснотищи не пробовала, – протянула она и ему горсть, но тот на нее даже не посмотрел.

– Пришла, значит, не побоялась? – обратился он к Жиль.

– А чего мне бояться, господин Модир? – вспомнила Жиль, как назвала его кухарка. – Да и это моя работа, – кивнула она на торбу, из которой уже Гура проворно и ловко перекладывала ягоды в таз, приговаривая, что негоже такой красоте, да в тесноте быть.

– Истину говоришь, девушка, – одобрительно кивнул мужчина и достал из кармана халата увесистый мешочек.

Жиль решила было, что он сейчас отсчитает и даст ей монет. Каково же было ее удивление, когда мужчина протянул ей мешочек целиком.

– Должно быть, тут слишком много, господин, – не спешила она брать плату.

– Так и путь ты проделала неблизкий, девушка. Бери, раз дают. Это не милость, а плата за твою работу, как правильно ты сказала, – взял он ее руку, вложил туда мешочек и сжал пальцы. А вот выпускать не торопился, пытливо всматриваясь в ее лицо своими серыми и странно-прозрачными глазами. – Принесешь завтра еще ягоду – получишь столько же, – предложил. – А будешь носить каждый день, пока не соберешь весь урожай, еще и сверху добавлю.

Предложение его было очень щедрым. Если она только с крыжовника столько заработает, то другие ягоды можно не сносить на рынок, а заготовить на зиму побольше. И яйца можно будет выменивать на сыр, масло и молоко, а не продавать все. Да и что тут думать. Правильно она сказала Мониле – монеты на дороге не валяются.

– Я согласна, господин Модир. Если вам крыжовник мой пришелся по вкусу, значит, буду приносить, пока не отойдет.

Жалко только, что отойдет он уже скоро. Но это только первый урожай. К середине лета ягоды снова наспеют. Кто знает, может в замке и не успеют ими пресытиться.

Господин в черном в этот раз обошелся лишь кивком, видно, слова его дорогого стоили, не привык понапрасну расходовать.

– Гура, накорми нашу гостью своими изысками, – обратился он вместо этого к кухарке. – Дорога обратная ей предстоит неблизкая. Да и в глазах ее я вижу голод.

– Да я…

Хотела ему сказать Жиль, что не голодна, что возвращаться ей нужно поскорее, чтоб успеть на занятия, да не успела. Слушать ее в его планы не входило. Так же стремительно как вошел, господин Модир покинул кухню.

– Да ты не стесняйся, малышка, – погладила ее по плечу кухарка. – За такую ягоду я просто обязана накормить тебя по-царски. Только вот сама я отлучусь с твоего позволения. Нужно мне переговорить кое с кем по делу.

Через пять минут перед Жиль стояла полная миска мясной похлебки, да такой густой, что даже хлеб в ней не тонул. А еще Гура налила ей кружку ароматного морса, пахнущего, правда, травами, а не ягодами. И ни единого знакомого запаха в целом букете Жиль не уловила. Но вкус морса, немного с горчинкой, ей очень понравился.

Не догадывалась Жиль, когда приступала к еде, что сбежала кухарка так поспешно, чтоб не сболтнуть при ней лишнего. В глазах управляющего та разглядела явную угрозу и не сомневалась, что не поздоровится ей за болтовню.

Не знала Жиль и о том, что пока вкушала вкуснейшую похлебку, за ней наблюдали две пары глаз сквозь потайные отверстия в стене.