ПТБ или повесть о противотанковой батарее

Вечером, после совещания накрыли стол и стали ждать в гости Николаева. На стол выставили литровую бутылку спирта «Рояль», которую не только пить уже не могли, но и смотреть на неё. С трудом порезали волосатое сало, открыли и подогрели пару банок тушёнки, а через десять минут пришёл Николаев. Посмотрел на наш стол, хитро рассмеялся и достаёт такую же бутылку спирта и ставит рядом с нашей. Снова засмеялся и положил такое же сало – теперь смеялись мы все вместе, после чего дружно разместились за столом. Только успели выпить по первой стопке, как рядом с нашим расположением загудели самоходки – прибыло ожидаемое новое подразделение. Выпили по второй и когда решили посмотреть, кто прибыл, как услышали что по расположению кто-то бродит и ищет меня. Полог палатки распахнулся и к нам ввалился Юрка Хорошавин, который убыл в составе дивизиона арт. полка на 24 дня раньше в батарее Витьки Черепкова. Мы с Николаевым радостно обняли, так внезапно появившегося сослуживца. Оказывается, их дивизион под командованием подполковника Чистякова придали нашему полку для создания полковой артиллерийской группы.

Когда закончились первые бестолковые вопросы и мы бегло обменялись впечатлениями, Юра попросился жить ко мне в палатку, если есть место. Конечно, место было и вопрос разрешился сам собой, после чего тут же предложил ему разделить наш скромный стол. Хорошавин критически осмотрел стол, закуску попросил без него не начинать и умчался в темноту. Не прошло и пяти минут, как на входе в палатку послышался шум и сначала в поле нашего зрения появился большой картонный ящик, а затем солдат, который его держал в руках. Следом за ним ввалился Юрка с вещами в руках и распорядился: - Ставь, боец, ящик на кровать.

После того как солдат ушёл, Хорошавин как хороший фокусник, под радостные и восхищённые возгласы извлёк из ящика четыре бутылки коньяка «Кавказ», две палки колбасы сервелат, копчёности и много другой вкуснятины. Доставая всё это, Юрка объяснил: - Мы тут немного в Грозном повоевали, поэтому у нас есть трофеи. Так что, Борис Геннадьевич, принимай на стол. – После такого объяснения вечеринка пошла веселей. Когда мы утолили первый голод и выпили бутылку коньяка, начали расспрашивать Юрку о том, как они воевали. Но Хорошавин был СОБом, и войну как таковую он не видел. Стрелял с закрытых огневых позиций по духам, огневого контакта с ними у него ни разу не было. Но всё равно он по сравнению с нами был уже обстрелянным офицером. Особенно меня взволновал рассказ, как командиры батарей и командиры взводов управления ходили на корректировку. Я не представлял, как это ночью, особенно мне, а у меня очень долго адаптируются глаза к темноте, переться в тыл к боевикам, даже не зная точно, где они могут быть.

- Борис Геннадьевич, это здесь за хребтом ничего не видно, а там Грозный горит…, да над ним постоянно горят осветительные снаряды и мины, там светло – ничего страшного, - попробовал развеять мои страхи Хорошавин. Но я с ним не хотел соглашаться, и даже не мог предположить, что сам через четыре дня ночью по своей воле попрусь поджигать товарный состав на одной из железнодорожных станций, чтобы осветить поле перед собой.

- Слушай, Юра, как мой Колька Сыров пострадал? – Спросил подполковник Николаев, - мне рассказали, что когда 276 полк спускался с хребта к Грозному, то Сыров сидел на фаре, рядом с механиком-водителем и руководил им оттуда. «Шилка» резко затормозила, когда колонна остановилась, Сыров не удержался и свалился под гусеницы. Зенитная установка наехала и остановилась на нём. Правда это?

- Нет, Сергей Георгиевич, там всё по-другому было. Его взвод послали на усиление батальона ВВ, в темноте они заблудились. Колька начал разворачивать установки обратно и механик-водитель в темноте не заметил своего командира и наехал на него. Раздавлена у него вся тазовая часть, все кости, мочевой пузырь и другие органы, но живой. Отправили его в «Бурденко», там должны вылечить, но инвалидом останется на всю жизнь.

- Юра, а Унженин как? Шпанагель рассказывает, что половину батареи накрыло.

- Да, тут тоже ерунда получилась. Его батарея заняла огневые позиции в каком-то парке. Женя Унженин приехал на позиции с передка, а тут ещё старшина обед привёз, ну батарея собралась около машины, а духи накрыли их с миномётов. Двенадцать человек убило, сам

Унженин сильно контужен. – Хорошавин замолчал, а потом добавил, - вот такие дела. Полк только за одну новогоднюю ночь потерял семьдесят человек без вести пропавшими, а уж сколько убитых – я не знаю.