Птенцы «Фламинго»

— Нет, не думаю. Они стали мелькать на тусовках уже после того, как ты… Одним словом, много о тебе слышали, загорелись идеями. Англичанка мечтает написать книгу о твоём романе с миллиардером и разборках со Звягиным. Сверкающий любовный треугольник — это по её части. Японец же спит и видит тебя в садомазохистском шедевре. Ты уж не взыщи, девонька, но он обрисовал в точности твою внешность. Обещает баснословный гонорар. Не задаром, конечно. Придётся поработать, но ведь ты умеешь. Для японца блондинка с голубыми глазами — экзотика, сама понимаешь. Вроде как существо с другой планеты. Сейчас не горячись, не кричи на старика, а лучше хорошенько подумай. Денег много никогда не бывает, правильно, девонька? Тебе за лечение, за массажи платить нужно. На дорогие курорты ездить, в тот же Китай… А я всё-таки на покой решил уйти. Очень устал. Но хочу перед тем тебя пристроить, и сам получить процент. Даром ведь только птички поют. Там ты всегда говорила…

— Говорила. — Аня, против ожидания, ничуть не обиделась. — И сейчас говорю. Я встречусь с ними обоими, дядя Юзя. Хоть в клубе «Фламинго», хоть ещё где. Я не знаю, когда у меня появится возможность осуществить свою мечту. Это может быть и завтра, и через годы. Но до тех пор я непременно должна дожить. Дожить и не свихнуться, не стать лежачей и неподвижной. Напротив, я постараюсь встать на ноги. Мне нужны деньги, много денег! Кроме того, я действительно временами тоскую по раздевающим взглядам мужчин, по завистливым гримасам женщин. Я привыкла к такой атмосфере и, как бабочка, готова опять лететь на огонь. Если вы хотите помочь мне, не задавайте никаких вопросов, отвечайте только на мои. Как зовут фирмачей?

— Синтия Эванс и Дои-сан. Настоящего имени японца я не знаю, — развёл руками дядя Юзя. — Такой бизнес к откровенности не располагает. Но можешь быть уверена, что я не посоветую плохого доченьке моего покойного друга Сёмы…

— Конечно, дядя Юзя, я буду стараться. Не подведу вас хотя бы потому, что вы очень точно угадали моё желание. Я действительно хочу ощутить сюда прежней Нетти. Наверное, Бог услышал мои молитвы и рассудил, что я — не самая грешная на земле. Есть и те, кто нагрешил больше…

Глава 3

— Надеюсь, Дои-сан, что вы не обидите мою девоньку, — заботливо сказал Иосиф Бич, выдавливая в раковину устрицы половинку лимона. — Не будь мы знакомы уже много лет, я отправил бы вас в клуб знакомств «Всем некогда», где вы и подобрали бы исполнительницу главной роли среди тамошних искательниц приключений.

Старик вилкой подцепил мясо устрицы, отправил его в рот. Потом запил соком из раковины и начал жевать. Устрицы им подали уже в открытых раковинах, в числе прочих морепродуктов, которые компания запивала дорогим белым вином. Аня Бобровская как раз очищала открытую устрицу от крошки и надрезала нижнюю мышцу. В центре столика оплывали толстые витые свечи из натурального воска.

— Оси-сан, я не мог бы взять первую попавшуюся девушку для съёмок, даже если бы она была очень красива. Признаюсь, я долго не верил, что смогу осуществить свой замысел без изменений.

Японец поблёскивал выпуклыми стёклами очков, ещё больше сощуривая глаза-червячки и выставляя крупные кривоватые зубы. По-русски он говорил великолепно, даже выговаривал трудную для него букву «л».

Сейчас Дои-сан ел привычную сырую рыбу, которая не надоела ему на родине. Он был неопределённого возраста, одевался нарочито скромно. В ресторан клуба «Фламинго» Дои-сан прибыл на лимузине «Кадиллак-Девиль». Разумеется, лимузин был взят напрокат, но, как уверял дядя Юзя, в Японии Дои-сан позволял себе и не такое. Старик несколько раз принимался слёзно просить Аню вести себя с японцем вежливо и, по возможности, заключить с ним контракт, хотя бы ради щедрого гонорара.

Четвёртой за их столиком была сорокапятилетняя широкоплечая англичанка Синтия Эванс. Её интересовали приключения падшей женщины, чуть было не женившей на себе российского олигарха. Отдав первенство японцу, Синтия, кстати, тоже прибывшая из «Шереметьево-2» на прокатном «Рено», просто ужинала и наслаждалась лёгкой музыкой, которую в ресторане исполняли лучшие выпускники Московской консерватории.

Других, по слухам, сюда не подпускали и на пушечный выстрел. Дядя Юзя клялся, что некоторые музыканты уже успели постажироваться в «Ляскала», «Метрополитен-Опера» и прочих всемирно известных театрах. Аня не верила ему, но не возражала, чтобы не обидеть тщеславного и мечтательного старика.

На эстраде классика сменилась стилем кантри. Пела мулатка с распрямлёнными волосами. Х-образную её фигуру с тонкой талией, крутыми бёдрами и пышным бюстом облегало зелёное «русалочье» платье. Блестящая ткань словно облепляла тело; платье выглядело не одеждой, а второй кожей. Певица покачивала массивными, почти до плеч, серьгами, и в глубоком её декольте переливались салатного цвета бриллианты.