Птенцы соловьиного гнезда

С интервалом в три дня она устраивала Мири сеансы магии, как их в шутку продолжала называть Томара. Дозой снотворного парня погружали в неглубокий сон, чтобы избавить от неприятных ощущений, и Карина по частям выжигала главную опухоль в бронхе и пораженные лимфатические узлы. Операционную для ее сеансов больше не задействовали, но из-за томографа и рентгеновского аппарата его приходилось возить в кабинет аппаратной диагностики. Уже на третий раз Томара отказалась идти с Кариной, и ей пришлось срочно вспоминать методы обращения с аппаратурой, пройденные еще на втором курсе. Мири, хотя и истощенный долгой болезнью, переносил интоксикацию, вызванную избавлением от мертвых тканей, на удивление хорошо. Уровень белка в моче оставался неизменно высоким, температура временами скакала под сорок градусов, а блок гемодиализа предупреждающе помигивал желтым глазком, сообщая о критическом режиме работы, но в целом Мири справлялся. Через свой сканер Карина видела, что черная грязь раковых клеток в его груди постепенно исчезает, растворяясь в успокаивающей монотонной серости нормальных тканей, и она жадно рассматривала рентгеновские снимки и томограммы в надежде увидеть тому подтверждение. Рассудком она понимала, что еще слишком рано, что заметных изменений придется ждать еще несколько недель, но каждое незначительное отступление опухоли приносило ей тихую радость. Подстегиваемый иммунноукрепляющими препаратами, организм Мири потихоньку оживал. У юноши начал появляться аппетит, серая поначалу кожа начала потихоньку розоветь, а перед пятым сеансом, появившись раньше времени, Карина застала его за просмотром порнографии на пелефоне. То есть само изображение она не разглядела, но поспешность, с какой он выключил экран, его смущение, а также недвусмысленный бугорок под одеялом говорили сами по себя. Мысленно хихикнув, Карина ненадолго отлучилась, чтобы не смущать парня еще больше, после чего погрузила его в кресло-каталку, отвезла в операционную и провела сеанс.

К тому времени она прочно забыла про скандальный разрыв с Маами, мельком вспоминая о нем, почему-то только сталкиваясь на лестнице с соседом господином Вараусином — наверное, по какой-то странной ассоциации. Но пятого пятнадцатого, после пятого сеанса лечения Мири, ей пришлось вспомнить о старой ссоре. Смущенно жмущегося у дверей больницы парня она заметила, еще когда шла через приемный холл к выходу. Опознав в зябнущей под ледяными порывами осеннего ветра фигурке своего несостоявшегося друга, она только тихо фыркнула и демонстративно отвернулась, когда проходила мимо. Сумку с дзюбой она перехватила так, чтобы она оказалась между ней и парнем. Уловивший ее настроение Парс, свернувшийся вокруг шеи на манер теплого воротника, оскалился и зашипел.

— Кара… — робко позвал ее парень.

— Я тебе не Кара, господин Маами! — отрезала она, не замедляя шага и не желая замечать, как он, запинаясь от спешки, безуспешно пытается пристроиться то слева, то справа от нее. — Я ведь ненормальная. Так, кажется, ты меня назвал в последний раз?

— Кара… Карина! — умоляюще проговорил парень. — Пожалуйста, выслушай! Я извиняюсь. Приношу нижайшие извинения за свое неподобающее поведение, великолепная госпожа! Карина, пожалуйста, выслушай!

Карина встала как вкопанная, так что он едва не налетел на нее, и обернулась.

— Ну? — неприветливо спросила она.

— Я извиняюсь! — обрадованно затараторил Маами. — Я очень сожалею о том, что сказал тогда! Пожалуйста, позволь мне загладить вину, госпожа!

Девушка внимательно осмотрела его с ног до головы, словно видела в первый раз. Взгляд парня виновато бегал по сторонам, он избегал смотреть ей в глаза. То ли действительно переживает, то ли… что? И почему у нее нет эмпатических способностей, как у Яны?

— Ну и как ты намерен это делать? — хмуро осведомилась Карина. — Заглаживать?

— Кара! — умоляюще проговорил Маами. — Я знаю тут неподалеку кафе. Хорошее кафе! Давай зайдем, а? Я угощаю.

— У меня тренировка сейчас, — отказалась девушка. — Я не ем.

— Ну хотя бы чая или сока, ладно? — парень, казалось, чуть не плакал. Карина вздохнула. Кажется, он действительно раскаивается. Ладно. Можно немного и задержаться. Выслушать извинения, вслух простить и поскорее уйти. А то ведь не отвяжется…

— Пошли, — буркнула она. — Куда?

— Тут рядом! — Маами обрадовался так, словно она посулила ему миллион. — Вон по той улице саженей двести.

Указанная улица уходила круто вверх в совсем не нужном Карине направлении. Но раз согласилась, придется идти.

— Веди.