Птенцы соловьиного гнезда

— Хорошо воспитанная молодая дама и в истории с похищениями не попадает, — пробубнила Карина с набитым ртом. — И убить ее обычно не пытаются. Или пытаются не таким уродским способом. Сколько, кстати, времени? У меня часы вместе со всем остальным пропали.

— Твоя одежда и все прочее, включая часы и пелефон, обнаружены полицией при обыске дома, где тебя держали. Вернут завтра утром, я надеюсь. А времени полвторого.

— Сколько?! — от удивления Карина даже перестала жевать. — Уже полвторого?

— А что тут такого удивительного? — изогнул бровь Дзинтон. — По башке тебе дали примерно в полвосьмого, около трех часов ты валялась без сознания, а все остальное случилось, я бы сказал, в экспресс-режиме, даже как-то неприлично быстро. Репортеры и те до твоего отбытия подъехать не успели, сейчас, наверное, бесятся от злости.

Какое-то время Карина сосредоточенно жевала, собирая разбегающиеся мысли. Проглотив последний кусок омлета и заев его последней ложкой салата, она отодвинула тарелку.

— Спасибо, пап, очень вкусно, — сказала она. — И все-таки — ты действительно с самого начала знал, что меня похитили?

— Да, Кара, — согласился Демиург. — Я действительно знал. Мне даже оповещение Парса не требовалось. Ты зацеплена на лонжу, так что о твоем похищении я знал с того момента, как тебя оглушили.

— «Зацеплена на лонжу»?

— Извини. Буквальная вербализация технического символа. Имеется в виду автоматическая система оповещения. Проще говоря, у меня в ухе звенит, когда твоя жизнь оказывается под угрозой. Вот как сегодня.

— И ты знал, что меня похитили… что меня держат под блокиратором и бьют?

— Да, Кара. Я знал.

— И ты ничего не сделал? — Карина с подозрением взглянула на него. Внутри начала пробуждаться какая-то совершенно детская обида. — Они же могли меня убить!

— Как — ничего не сделал? — удивился Демиург. — Я встретил тебя, когда ты выбралась оттуда. И подсказал, как снять ошейник, не оставшись без головы. Правда, о том уже жалею, сама бы догадалась. Кстати, ты провозилась минут на двадцать дольше, чем я рассчитывал. Ты правильно сообразила, что большого тупого парня следует заставить отключить объемный блокиратор, но не нащупала подходящего направления в разговоре, которое заставило бы его поступить так сразу. А ведь всего-то следовало заявить, что его пульт — обманка. Тогда он бы попробовал доказать тебе обратное немедленно.

Карина насупилась. Конечно, ему легко говорить! Его-то не били по голове, не раздевали догола и не привязывали к гнилым доскам в ледяной комнате!

— Не хмурься, Каричка, — Дзинтон погладил ее по волосам, и почти против воли она потянулась к знакомой успокаивающей ласке. — В целом ты хорошо справилась. И здесь, и тогда во время ограбления.

— Ты знал и про ограбление? — вскинулась Карина. — А, ну да. Конечно. Я же Цу и Мати рассказала…

— Да, Кара. Я знал обо всем с самого начала. С того момента, как в тебя выстрелил грабитель.

Девушка опустила голову. Обида прошла, а ее место заняла тяжелая свинцовая усталость.

— Я подвела тебя, папа, — тихо сказала она. — Я опять убийца.

— Глупости, — отрезал Дзинтон. — Присутствовал бы я там, справился бы без жертв. Но у тебя физически не имелось возможности одновременно спасти полицейских и оставить в живых грабителей. Это — слабость, да. Но, надеюсь, ты не думаешь, что в одиночку сильнее всего мира? На подобное даже у меня наглости не хватает.

— Все равно…

— Не все равно. Ты сделала выбор. Тяжелый для тебя, неприятный выбор меньшего из двух зол, перед которым тебя поставили другие. Если бы ты не убила грабителей, они бы убили полицейских. И тогда на твоей совести опять оказались бы две жизни. Так или иначе, но смертей избежать ты не могла. А сегодня ты не убила похитителей, хотя их намерения в отношении тебя выглядели однозначными. Значит, ты не убийца.

— Папа, я не понимаю! — почти в отчаянии сказала Карина. — Если ты все время следил за мной, все время знал, что со мной происходит, значит, мне ни разу не грозила опасность? Ведь ты бы защитил меня, да? Спас бы? И я могла никого не убивать?

— Нет, Кара, — Демиург покачал головой. — Я не стал бы тебя спасать.

— Что? — девушка задохнулась, словно от удара. — Не стал бы?

— Кара, — мягко произнес Дзинтон. — Ты уже взрослая. Ты больше не нуждаешься в моей защите. Пожалуйста, пойми — я не могу и не хочу всю жизнь держать тебя в уютной безопасности. Я люблю тебя, Каричка, и возлагаю на тебя большие надежды. Если с тобой что-то случится, мне будет очень плохо. Но эта жизнь — твоя. И проживешь ее ты совершенно самостоятельно. Я окажу тебе дурную услугу, если продолжу опекать, как опекал отчаявшуюся тринадцатилетнюю девочку, вытащенную из кошмара Института Человека. Если окажешься в смертельной опасности, я первым поздравлю тебя с победой. Или первым оплачу твою гибель. Но я не спасу тебя. В лучшем случае создам условия, когда ради победы тебе придется отдать все свои силы и еще немного сверх того. И если не станешь бороться так, словно меня не существует, ты погибнешь.

— Да, папа, — вздохнула Карина. — Я понимаю…