Птенцы

Воевода хитрые такие якоря придумал - проворачивающиеся, с растопырками. Куда вернее, чем простые двухлапые. Вчетверо лучше держит при одинаковом весе и поперечины нет - убирать удобнее.

Воевода много чего про корабли рассказывал. Как ходили с ним на "Ласточке", так он, бывало, отоспится, вылезет на палубу голый, если день жаркий и, под настроение, разные разности говорит. О кораблях, поскольку вокруг - корабль. А Дик слушает, впитывает, запоминает.

Да вот то же рулевое! Все с кормилами ходят. Варяги с одним по правому борту, греки и арабы - с двумя. Говорят где-то рычаг ставят. К нему через шип полотно привешивают. Здоровенное! От самого верха до ниже донышка. Три четверти полотна - в воздухе висят. Нахрена? А из-за шипа - сильно не повернуть. Разворот - длинный, само - тяжёлое. Толку - чуть. А Воевода заставил колесо поставить. Колесо крутишь, вал канат тянет, рулило поворачивается. Куда как удобнее и на волне не ломает. На "ласточках" так сделали, ума-разума набрались. А ушкуи так с веслом и ходят.

Две недели тогда кораблик проверяли. Потом ребята дальше на Низ пошли, а Дик - назад, во Всеволжск. Там уже следующий киль закладывали, надо было всякие... открывшиеся соображения в проект включать.

Нынче - первый морской поход, первый морской бой. Впервые парусники строем. Тут много чего повылезет и откроется. Надо смотреть внимательно. Запомнить, обдумать, пересказать. Во Всеволожске нынче вторую серию "шилохвостов" начали, "П" - "Пёстрый", "Полосатый", "Пятнистый". В природе не бывает полосатых шилохвостов. Так это у уток. А кораблики бывают. У нас и небывалое случается. Надо успеть: что-то можно и на этих улучшить, остальное в следующие пойдёт, в "Р" - "Радуга".

Год назад хорошо "ума набраться" не получилось. Набрались, но мало. "Белый Шилохвост" пошёл в Саксин. Где и был сожжён прям у пристани. Двоих ребят зарезали, остальные к Афоне-фактору под крыло забились. Да только власти надумали наших и дальше прижимать. Одного из команды на торгу насмерть подрезали. Трое серьёзно раненых было. Со двора - вовсе не выходи. Так местные сами приходят! Разные... кади. С подкадушниками. Или правильнее - с подгадишниками?

Каждой чалме - в ноги кланяйся. Чуть что не так:

-- А! Гяур! Оскорбление пророка и правителя! В тюрьму!

Тут в Саксин пришёл Рябина. Все сразу духом воспрянули: не забыл нас Воевода, сща Аким быстренько басурман урезонит, всем нам облегчение выйдет! А фиг там - через три дня и Акима, и Афоню - в зиндан. Совсем тоска настала. Местные уже в открытую к себе в рабы зовут:

-- Я тебя хорошо продам, в богатом доме гулямом служить - сытно. А то в евнухи, ты ж ещё молодой, перетерпишь. А уж потом-то... Как сыр в масле! Давай быстро, пока не началось! Пока наши не пришли и сами силком не взяли.

Кого приманками приманивали, кого пугали, мозги дурили, в веру свою уговаривали, муллы через день в "русском квартале" проповедовали. Ребята хоть и перепугались да загрустили, но терпели.

Была надежда. Воевода своё никогда не отдаст - это ж все знают.

Глава 632

Ждали и дождались. Посреди ночи вдруг трахнуло-тибедохнуло - тревога.

Бздынь, здец и апокалипсис. "Наши в городе!". Подкидыш явился.

Вон он стоит, нос задравши. Волынский княжич, сын покойного Великого Князя Киевского, бывший Князь Новгородский. Ныне - князь Русской Хазарии.

Да уж, замысловато княжеская судьба поворачивается.

Не было никогда такого, а вот же - появилось. У Воеводы всегда так: что не возьми - небывальщина с невидальщиной. Что корабли наши, что, вот, князь этот.

Князь, но в ханстве. Русский. Но - Хазарский. Или правильнее: русский каган Саксинского ханства? Владимира Святого и Ярослава Мудрого - русскими каганами называли. А этого? Как правильно титуловать - они и сами ещё не поняли.

Хана прежнего убили, город взяли. Наших из ямы вытащили, обидчиков прежних... урезонили. Так ведь и не остановиться! У Подкидыша половина бойцов - новгородцы. Половина той половины - ушкуйники. Этим вообще: лишь бы резать да грабить.

Из местных все кто мог сбежать из Саксина - сбежали. Остальных... город сожжён, на иных пепелищах и нынче костяки неубранные лежат.

Потом зима пришла. Подвоза нет, запасы городские частью погибли, частью местные попрятали. Голодно и холодно. Нашим-то ничего, Аким с Афоней сразу начали "окапываться": набили "русский квартал" провиантом, топливом, тёплой одеждой. Все нормальные - злато-серебро, парчу-шелка у местных тянут, а наши зерно кулями, да овечек с сеном. Стену вокруг подправили, выбитые ворота заменили. Сразу подумали: "а что дальше будет?". Остальные... пока дошло...

У Подкидыша, кроме четырёх сотен бойцов, ещё вдвое душ разных было - мастера да слуги, бабы да дети. Всех надо кормить. Взять - только у местных. Ну, пошли брать. С жемчугов-самоцветов сыт да обогрет не будешь. Хотя и их конечно...

Восстание было. Два. Сперва ушкуйники бузу устроили, что им развернуться не дают. Потом местные: что их кибитки, на землю поставленные, на дрова ломают.