Птеродактили и Пушкин

Я почти размечтался, как буду стоять на сцене, а остальные плакать в первом ряду от того, что я не благодарю их за свои достижения. Только Шерлоку и Лидке и ещё одной Лидке спасибо скажу. И Светке, Антохе, Серёже. Ну и Печенькину с Юркой, потому что без них моя жизнь не была бы такой на всю голову забавной. Стоп. Слишком я добренький. Надо узнать, кто мой сон высмеял, и его не благодарить!

– Какой мой бывший друг рассказал про бабушку-птеродактиля? – спрашиваю.

Тут все как замолчат, а потом как захохочут:

– Ой, бабушка-динозаврик.

– Так птеродактиль бабушкой был?

– Лидка, а что ты сразу нам не сказала?

Я покраснел, потому что сам себе неумный, – надо было выяснить, что известно классу, а потом уже представлять его раскаяние передо мной, обиженным гением. Получается, я сам себя выдал, – они знали только половину. И не ту, за которую мне стыдно.

– Лида, а зачем ты им вообще чужие сны рассказываешь? – спрашиваю. – Теперь про меня и мою прабабушку будут делать мемы и пересылать друг другу.

Староста накручивала на палец косичку, но та постоянно делала один оборот и соскальзывала:

– Я просто достала учебники. Вместе с сонником. Понимаешь, Андрюш. Я его случайно с книгами и тетрадями захватила. Ребята увидели и спросили, что это такое. Ну я и ответила: могу растолковать ваши сны. Только учтите, что книга старая, если вам приснился какой-нибудь птеродактиль, как Андрею, я ничего сказать не смогу.

– А зачем ты сказала самому Андрею, что его сон – к исчезновению любимого кота? – вмешался Печенькин.

Ну, думаю, это уже чересчур. Нечего Лидку вопросами засыпать. Она не на экзамене и не на викторине, в которой можно три миллиона выиграть.

– Вова, если хочешь, чтобы Лида отвечала тебе, устройся на телевидение и пригласи её на интеллектуальную игру. Чтобы наша староста хоть денег получила за то, что отвечает на всякие глупости вместо того, чтобы радоваться жизни.

– Ты первым её спросил, – говорит Печенькин.

– Ну и что? Как спросил, так и извинюсь! А ты сделай так, чтобы Лида выиграла три миллиона!

Вовка разозлился. Он, наверное, уже представил, как на телевидении работает:

– В моей передаче будут сложные вопросы. Например, сколько капель воды помещается в одну среднестатистическую тучу! Чтобы стать победителем, нужно столько всего знать! Так что сначала школу закончите!

– Не закончите, а окончите, – уточнила Лидка. – Школа – не спор, чтобы её заканчивать.

Вовка глаза вытаращил и в лице переменился. Смотрит на старосту, как на президента.

– Ты, – говорит, – очень умная. Но… Но всё равно. Даже взрослые не знают всех ответов, а они прочитали много книг, и не только комиксов.

В кабинет очень вовремя зашла Марь Пална. На ней было новое платье – зелёное. Никогда бы не подумал, что у нашей классной руководительницы бывает «зелёное настроение». И что это значит? Если следовать логике светофора, то человек в зелёном очень добрый и всё разрешает. Значит, сегодня будет очень удачный день.

Мы расселись за парты, и я первым делом написал Лидке записку с извинениями, восхищениями и нарисованным телефоном.

Она передала мне ответ на сложенном в четыре раза обрывке листочка:

«Извинения приняты. А почему ты нарисовал телефон? Напомнить, что Юрка его потерял?:)»

«Нет, зачем о плохом напоминать. Просто я больше ничего не умею рисовать. Только телефон и вот это», – я нарисовал загогулину.

Лида получила записку и заулыбалась во весь рот. Значит, узнала Крутикова-старшего.

Марь Пална так на нас посмотрела, как будто делает последнее предупреждение, прежде чем выключить телевизор или отменить поход в зоопарк. Чем там ещё пугают родители? В общем, я понял, что «зелёное настроение» можно испортить. Не знаю, пойдёт ли Марь Пална переодеваться во что-то более строгое, но лучше успокоиться до перемены.

Мой план был прост – между первым и вторым уроком предложить классу гениальную идею – но Юрка всё испортил. Он подошёл к Марь Палне и незаметно передал ей маленький такой плащ с капюшоном и завязочками.

– Спасибо, мой Мармелад обрадуется! – У Марь Палны от восторга горели глаза.

Она даже нашим пятёркам так не радуется. Я подумал об этом, а потом о том, что, кажется, учительница из-за нас с ума сошла.

– Марь Пална, – спрашиваю. – А что у вас за мармелад такой, что он радуется?

– Он и грустить может! И даже по-собачьи вилять хвостом.

– Каким?

– Своим. Мармеладовым. – Мне показалось, что учительница смотрит на меня очень хитро.

– А что он ещё делает? Может, вы его уже наконец съедите?

– Ты что? Он часто бывает на полу. И вообще, друзей не едят. А мой ещё и мурчит по ночам.

Я понял. Меня разыгрывают. Нет никакого мармелада. Наверное, где-то спрятаны скрытые камеры.

– Да уж, – вздохнул я. – Вот мне Печенькин никогда не мурчит!

Тут Юрка Марь Палне всю актёрскую игру испортил:

– Мармелад – это имя котёнка!

– Врёшь, не бывает таких имён.

– Значит, бывает мурчащий мармелад в хорошем настроении? – упирался Юрка. – Ты забыл, чем я занимаюсь? Шью одежду для животных.

А я действительно забыл. Потому что вчера мне мама сказала, чтобы я срочно шёл домой. И я пропустил всё самое интересное!