Птичий глаз

Сначала тишина была притягательной, а после гнетущей и пугающей. О какой тишине может идти речь, если в доме Сорока? Сокол соскочил с места и побежал на второй этаж, чтобы убедиться, что все в порядке. Георгий Васильевич сразу понял, почему так взволновался Сокол и тут же пошел за ним. Бежать так резво он не мог из-за того, что хромал на левую ногу. Поднявшись на второй этаж, Сокол замер на месте, не решаясь сделать шаг. Сорока свернулась в комок и мирно спала, уложив голову на собаку, что тоже уснула под ребенком. И с чего бы это она вдруг решила поспать днем? Всего-то тут теплее и уютнее, чем в их здании. Чапа едва слышно проскулила и зевнула, дальше погружаясь в сон. Сорока поджимала колени к груди и… улыбалась. Сокол поджал губы, понимая, что сейчас придется будить ее и говорить, что мы уходим. Мы уйдем и больше не вернемся, потому что это место слишком похоже на дом, которого у нас нет.

— Я сейчас разбужу ее, — тихо сказал Сокол мужчине за спиной.

— Не нужно, — его рука опустилась на плечо. — Оставайтесь у меня.

— Это слишком нагло. Все не так плохо у нас. Я не хочу утруждать вас, — Сокол вдруг понял, что выглядит до боли жалко. — Я не для этого приходил к вам. Не для того, чтобы напрашиваться.

— Три комнаты пустуют, и дом у меня немаленький. Будете жить, как раньше, своей семьей, просто соседствуя со мной. — Заметив угрюмый взгляд Сокола, он вскинул руки. — Денег просить не буду, не нужны они мне. За кров будешь иногда помогать мне по хозяйству, да продукты покупать. Пойми, я уже не молод, а здоровые руки для хозяйства мне бы очень помогли.

— Георгий Васильевич, — Сокол устало потер переносицу. — Я хочу остаться, правда. Это было бы просто прекрасно, но только если переждать зиму. Обещаю, в свои проблемы мы вас втягивать не будем.

* * *

Выглядело одновременно комично и трогательно, как Сокол и Ласточка катили садовую тележку, доверху забитую вещами, которыми они успели обжиться в здании. Котелок то и дело сваливался с самой верхушки, и поэтому Ласточка решила нести его в руках. Сороку они оставили в доме, чтобы лишний раз не таскать ее за собой, ведь много вещей она не унесет. Ласточка шла молча, лишь изредка пиная камешки на дороге.

— Как прошла смена в больнице? — Сокол попытался разбавить липкое молчание.

— Неплохо, на следующей смене мне заплатят.

— Это хорошо, — он замолчал, а после добавил. — Может, перемирие? Нам же дальше как-то жить. А в тишине я не хочу. Это слишком тяжело.

Ласточка остановилась и задержала на нем взгляд. По ней сложно было сказать, о чем ее мысли. Но этот тяжелый взгляд Сокол научился распознавать еще давно и ничего хорошего он не сулил.

— Хорошо, пусть будет перемирие, — она попыталась улыбнуться, но получилось слабо.

Деревья сменяли друг друга, и теперь катить тележку становилось труднее из-за веток и бугров, которые встречались слишком часто. До домика оставалось совсем немного, и Сокол внутренне ликовал от того, что у них наконец-то есть дом пусть и временный, но в любом случае это куда лучше холодного и жуткого здания, где от одного вида становится плохо и грустно.

— Ты уверен, что это безопасно? — спросила Ласточка, когда они уже почти пришли. — Поселяться в дом к какому-то мужчине. Ты же параноик. А тут решился на переезд на второй день знакомства.

— Это безопасно, — Сокол улыбнулся. — Георгий Васильевич хороший человек, не знаю почему, но от него веет уютом и спокойствием. Может, он просто…

На крыльце стоял Георгий Васильевич, встречая новых сожителей. Он широко улыбнулся и помахал рукой, осторожно спускаясь со ступеней. Ласточка тяжело вздохнула.

— Он просто напоминает тебе Филина, — она посмотрела на Сокола и поджала губы.

Сокол замер и посмотрел на Ласточку. Это была правда. Чистейшая правда, которую он так боялся произнести вслух. Стало невыносимо стыдно перед ней, захотелось провалиться под землю, словно он виноват в этой парадоксальной схожести этих двух мужчин. Их рознило только одно: один стоит прямо перед ними, а второй мертв уже несколько месяцев.

— Прости, — едва слышно сказал Сокол. — Я не назло тебе это все. Так меньше болит, — он еще раз мельком взглянул на Ласточку. — Быть может, однажды мы встретим того, кто напоминает Дрозда. Я бы очень этого хотел.

Костяшки Ласточки побледнели, но она больше ничего не сказала, а просто пошла навстречу мужчине.

— Добрый вечер, меня зовут Георгий Васильевич, — он забрал котелок из рук Ласточки.

— Ласточка, — она слабо улыбнулась.

В доме все еще царил уют. Сокол боялся, что уют зависит от того, есть ли там он сам. Что если этот притягательный домик в лесу перестанет быть таким привлекательным, как только они начнут там жить. Быть может, это его гнилая аура искореняет все живое и прекрасное, оставляя за собой холод и мрак. Сорока сидела за маленьким столиком и ела пирог с капустой. Увидев Ласточку и Сокола, она вскочила с места и подбежала к ним.

— А правда, что мы теперь живем с Чапой и Георгином Васильевичем?

— Правда, — Сокол улыбнулся ей. — Только не Георгин, а Георгий.